Александр Гольц - Пережить холодную войну. Опыт дипломатии

Для Дональда Трампа были неприемлемы любые соглашения, которые были заключены предшественником и хоть в чем-то ограничивали американские возможности. В качестве условия продления договора США сперва выдвигали требование о подключении к нему Китая. Выполнить это требование было фактически невозможно. Руководство КНР решительно отказывается такие переговоры вести. Сегодня Китай не считает нужным сообщать даже размеры своего ядерного потенциала, ограничиваясь заявлениями, что он гораздо меньше, чем у России и США. Любое возможное подключение Пекина к переговорам о ядерном разоружении там обусловливают предварительным широкомасштабным сокращением американского и российского ядерного арсенала. Перспектив подключения Китая к будущим переговорам, таким образом, не было никаких. Что до российской позиции относительно подключения КНР к переговорам, то в МИДе пожимали плечами: хочет Вашингтон китайского участия, пусть сам и уговаривает неуступчивый Пекин. К тому же для Кремля было принципиально важно то, что соглашения и переговоры по ядерному оружию подчеркивают уникальное место России в системе международных отношений. Наша страна – единственная, которая может уничтожить самое могущественное государство на планете (а заодно и саму планету), и потому США, ведя переговоры с Россией, подписывая с ней договоры, обречены эту уникальную роль подтверждать. Способствовать подключению КНР к этим переговорам – значит, по мнению российской стороны, играть на понижение ее статуса.

Когда же до истечения срока договора осталось лишь несколько месяцев, все же начались консультации между Москвой и Вашингтоном по «стратегической стабильности», они шли, по словам российского министра иностранных дел, «без особого успеха». США выдвинули новые практически невыполнимые условия. Администрация Трампа потребовала заморозить все ядерные арсеналы, не только те, что охватывал Договор СНВ, но и тактические боеприпасы. Решение этой задачи требовало в лучшем случае нескольких лет переговоров. Тем не менее, желая любой ценой сохранить договор, Кремль пошел навстречу Белому дому, согласившись «заморозить» на один год размер своего ядерного арсенала. При этом, правда, МИД поставил условие, что «заморозка боезарядов не будет сопровождаться никакими дополнительными требованиями со стороны США». Однако этих уступок было недостаточно для Трампа, который явно хотел поразить американцев еще одним дипломатическим успехом. Договор так и не был продлен Трампом.

Избранному президентом Байдену пришлось экстренно буквально в течение нескольких дней продлевать договор. Российский парламент поставил все мыслимые рекорды скорости, в течение суток одобрив закон о продлении СНВ на максимальный срок в пять лет. Хоть договор удалось сохранить, остается немало вопросов о том, как он будет функционировать в условиях конфронтации.

Таким образом, в очередной раз оказывается верным хоть и цинично звучащее, но, увы, подтверждаемое практикой правило: договоры о контроле над вооружениями работают, когда они не нужны, но их отменяют именно тогда, когда в них возникает потребность.

То есть тогда, когда отношения между участниками этих договоров находятся в кризисе. Похоже, что взаимоотношения ведущих мировых держав вступили в какой-то принципиально новый период, когда они не видят смысла в существовании взаимных ограничений, обязательных для соблюдения. И в России, и в США становятся все более влиятельными школы мысли, заключающейся в том, что в новых условиях договоры, создающие систему контроля над ядерными вооружениями, не нужны вовсе.

Академик Алексей Арбатов в одной из своих работ предостерегает от опасности утраты контроля над ядерными вооружениями, выделяет две группы тех, кто ратует за отказ от такого контроля [5] Алексей Арбатов. Мировая экономика и международные отношения. Вооружения и дипломатия. 2020, том 64, № 6, с. 9–23. . Первая – «ядерные реваншисты», настаивающие, что ядерные вооружения могут быть использованы в будущей войне и что такая война не будет означать гибели человечества. Они становятся все более влиятельны. Их взгляды все больше проникают в доктринальные документы России и США. Так, в появившемся на короткое время на сайте Объединенного комитета начальников штабов США наставлении по проведению операций с применением ядерного оружия (Joint Publication 3-72, Nuclear Operations) прямо говорится, что США могут использовать ядерное оружие как оружие поля боя для «создания условий достижения перелома в боевых действиях и восстановления стратегической стабильности». Более того, подчеркивается, что ядерное оружие эффективно для «ограничения ущерба или завершения конфликта на условиях, выгодных для США, их союзников и партнеров». При этом делается вывод: «Применение ядерного оружия может радикально изменить или ускорить течение кампании. Ядерное оружие может применяться в результате провала операции, которая проводится обычными вооруженными силами, при потере управления, либо для того, чтобы эскалировать конфликт с задачей заполучить мир на более выгодных условиях» [6] Joint Publication 3-72, Nuclear Operations, Joint Chiefs of Staff, June 1, 2019, pp. III-3, V-3. .

Российские документы подобного рода относятся к совершенно секретным. Однако периодически в открытые доктрины и концепции проникают пассажи, отражающие представления Москвы на сей счет. Например, в «Основах государственной политики РФ в области военно-морской деятельности», утвержденных в 2017 году, было прямо сказано, что «в условиях эскалации военного конфликта демонстрация готовности и решимости применения силы с использованием нестратегического ядерного оружия является действенным сдерживающим фактором» [7] http://www.kremlin.ru/acts/bank/42117/page/2 . Авторов этого документа совершенно не смутило то, что положение о «ядерной деэскалации» (то есть использовании для сдерживания нестратегического ядерного оружия) никак не согласуется с условиями применения ядерного оружия, записанными в Военной доктрине [8] См.: Владимир Дворкин. Военная доктрина России нуждается в обновлении. Независимое военное обозрение. 11.04.2019. .

Что до военных экспертов, то для некоторых из них возможность использования ядерного оружия первыми в локальной войне стало общим местом. Вот, например, статья, носящая сугубо прикладной характер – о том, как защитить стартовые позиции российских стратегических ракет с помощью аэростатов, – констатирует как само собой разумеющееся: «В открытой печати специалистами анализируются различные варианты применения ЯО (ядерного оружия. – А.Г.) первыми. Главной особенностью считается ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ЯО как в количественном отношении, так и по энерговыделению» [9] Дмитрий Ахмеров, Евгений Ахмеров, Марат Валеев. Аэростат – друг «Сармата». Военно-промышленный курьер. 12 октября 2016. . Один из авторов сайта такой авторитетной организации, как Российский совет по международным делам, выразил и более радикальное мнение: «Мир, в котором развеются локальные ядерные грибы и потери окажутся сопоставимыми с войнами так называемой доядерной эпохи, станет другим. Мы с интересом увидим, что ЯО – это просто мощное оружие, имеющее свои схемы применения и военные задачи, а также что никаких „глобальных похолоданий“ и „расколов Земли“ не произошло. Мы, подобно повзрослевшим детям, узнаем, что у нас не было и нет оружия, способного „уничтожить цивилизацию“ или „покончить с человечеством“. В таком мире нельзя будет кричать, что „ядерное оружие удержит нас от войны“» [10] Валерий Алексеев. Миф ядерного сдерживания. 15 марта 2019. РСМД. .

Читать дальше