Александр Гольц - Пережить холодную войну. Опыт дипломатии

Совершенно очевидно, что в условиях моральной и интеллектуальной деградации элит с исчезновением традиционных договоров о разоружении никакие «форумы» их не заменят. Мир неизбежно окажется в ситуации, похожей на ту, что была накануне Карибского кризиса. Если, как и 60 лет назад, человечеству повезет выжить в таком кризисе, оно неизбежно вернется к необходимости выработки общих одинаковых для всех правил, которые лишили бы любую из сторон надежд на то, чтобы добиться своих целей военным путем.

Мир обречен вернуться к поиску новых форм контроля над вооружениями. Необходимости поиска таких форм и посвящена эта книга. Как мне представляется, концептуально ошибочен отказ от переговоров по контролю над вооружениями в период напряженности в отношениях между странами. Один из аргументов, оправдывающих отказ Вашингтона от ведения переговоров с Москвой о контроле над ядерными вооружениями, заключается в общей напряженности и нагнетании недоверия. Да, сегодня никуда не уйти от того, что уровень взаимного доверия между Россией и США, другими странами Запада упал на уровень ниже ноля. Будем откровенны, нынешняя российская власть вряд ли менее «договоропригодна», чем советский режим, который на уровне доктрины считал допустимым и оправдывал все, что, по мнению ЦК КПСС, было во благо грядущей победы коммунизма. Включая, разумеется, и нарушение международных обязательств. Однако государствам Запада, пусть тяжело и мучительно, удавалось все же выработать и заключить работоспособные договоры с СССР. Доказать это можно, проанализировав опыт переговоров по контролю над вооружениями в эпоху холодной войны, в частности на переговорах ОСВ-1, ОСВ-2, РСМД, СНВ-1, СНВ-2 и других. О них и других соглашениях эпохи первой холодной войны написаны горы литературы. Я же старался сконцентрироваться не столько на результатах переговоров, но прежде всего на том, как постепенно шел поиск компромисса, а с ним и понимание логики противоположной стороны. Параллельный анализ мемуаров американских и советских дипломатов позволяет показать, как в ситуации отсутствия взаимного доверия между государствами такое доверие возникало на уровне экспертов и специалистов. В результате формировались каналы неформального общения, которые были исключительно важны именно в кризисных ситуациях.

Этому соглашению суждено было стать первым из длинной череды договоров об ограничении и сокращении ядерных вооружений, составивших впоследствии весь корпус международных соглашений, который сегодня называют системой контроля над вооружениями. Этот первый договор фактически стал своего рода опытным полем. Работая над ним, СССР и Запад впервые получили опыт совместной работы в договорном процессе, начали понимать логику другой стороны, ее мотивы и стратегию. Пятилетние переговоры вместили в себя и фантастические прорывы, и позорные, объяснимые лишь политиканством, откаты. Стороны впервые пошли на создание специального переговорного института, в рамках которого были учреждены работавшие в течение ряда лет делегации.

Следует признать, что до середины 1950-х годов ни Советский Союз, ни страны Запада не задумывались всерьез о необходимости хотя бы ограничить гонку ядерных вооружений. Москва и Вашингтон были сконцентрированы всерьез исключительно на наращивании своих ядерных потенциалов. Инициативы же по контролю над атомным оружием носили откровенно пропагандистский характер и изначально не ставили своей целью добиться согласия другой стороны. Скорее, наоборот, целью этих инициатив было выставить оппонента в максимально неприглядном виде в глазах всего мира. По крайней мере, именно так они воспринимались другой стороной.

Впрочем, сразу после завершения Второй мировой войны, в декабре 1945 года, на совещании министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в Москве было принято решение предложить первой сессии Генассамблеи только что учрежденной Организации Объединенных Наций создать комиссию по атомной энергии. Увы, это решение полностью исчерпало потенциал единства союзников. Начиналась холодная война. Соединенным Штатам было принципиально важно сохранить свою ядерную монополию, а Советскому Союзу – догнать их. Это противоречие стало очевидно в ходе первого заседания комиссии, когда американский представитель Бернард Барух, изложил план по контролю над атомным производством [18] The Baruch plan: [presented to the United Nations Atomic energy Commission, June 14, 1946] // Atomic Archive. URL: http://www.atomicarchive.com/Docs/Deterrence/BaruchPlan.shtml . Он предлагал передать весь контроль над атомным производством надгосударственному органу – международному Агентству по атомным разработкам (Atomic Development Authority). Это агентство должно было путем инспекций на местах контролировать атомное производство. Предполагался также обмен исследованиями между странами в рамках деятельности агентства. При этом Соединенные Штаты брали обязательство передать технологическую информацию по атомной энергетике. Более того, план предполагал и отказ от ядерного оружия. Конечно же, в перспективе. Центральным органом этого агентства должна была стать комиссия ООН по атомной энергетике. Однако предполагалось, что она не будет непосредственно подчинена Совету безопасности ООН и решения в ней будут приниматься большинством голосов.

Международный контрольный орган по «плану Баруха» наделялся правом применять санкции, в том числе военные, против любой страны, которая вопреки его воле решила бы создать собственные запасы атомного сырья. На территории суверенных государств этот орган мог бы направлять «охрану, состоящую из войск ООН», с целью «обороны» принадлежащих этим странам атомных предприятий. При этом решение вопросов, связанных с производством ядерного оружия (а США, не будем забывать, были на тот момент монопольными его обладателями), относили к последнему этапу реализации «плана Баруха». А вот контроль над атомным производством и хранением расщепляющихся материалов должен был осуществляться на первом этапе. Понятно, что в СССР посчитали (и, заметим, небезосновательно), что подлинная цель плана заключалась в сохранении американской монополии на обладание ядерным оружием. Конечно же, Советский Союз не был готов разрешить иностранные инспекции на своих ядерных объектах. К тому же в Москве подозревали, что при принятии решений простым большинством СССР оказывался бы в меньшинстве. В противовес плану Баруха, советская дипломатия выдвинула в 1946 году проект конвенции, в которой предлагалось в принципе отказаться от использования атомной энергии в военных целях [19] История дипломатии / А. С. Аникин [и др.]; под ред. А. А. Громыко [и др.]. М.: Издательство политической науки. 1974. Т. 5. Кн. 1. С. 653. . Участники должны были обязаться не применять ни при каких обстоятельствах атомное оружие, запретить его производство и хранение, и, более того, уничтожить в трехмесячный срок весь запас как готового, так и незаконченного атомного оружия. При этом конвенция не запрещала работы по созданию ядерного оружия. И это сразу же было отмечено американцами, которые тут же советский проект отвергли. В конечном итоге «план Баруха» был заблокирован советским вето в Совбезе ООН, сама комиссия по ядерной энергии вскоре прекратила существование. В период между 1947–1954 годами советские и западные дипломаты обменивались взаимными обвинениями в комиссиях ООН по разоружению.