Езид Гехинский - Россия во мгле, 2020. Книга вторая

Предназначение думающего класса любой страны, не будем забывать, проявляется в его умении и готовности адекватно воспринимать происходящее и в каждый данный период быть способным давать происходящему максимально верную и непредвзятую оценку.

Сегодня, как мне видится, актуальным стал такой вопрос: а есть ли вообще будущее у той России, которую вот уже 20 лет пытается выстроить по давно уже устаревшим лекалам ельцинско-путинский режим?

Когда, имея в виду системный либерализм, речь пойдёт о недоумении (для меня, например), а именно: почему все системные либералы так неистово, словно какой-то религиозный орден, как какая-то секта, все как один продолжают определять всё своё реформаторство в 1990-х годах в целом успешным и меры очевидно антилиберальные продолжают называть либеральными, – тогда станет ясно, почему надо выделить особо социальную составляющую их несвободы. Иначе говоря, гвоздь проблемы в их незаметном и постоянном, в их неизбывном не только интеллектуальном, но и социальном рабстве.

Речь идёт о либеральной риторике, фразеологии, слоганах и так далее, которые используются властью для маскировки антилиберальной, антидемократической политики.

Применительно к современной власти слово «либерализм» до сих пор остаётся в обиходном российском лексиконе как проистекающее из самоназвания «либеральные демократы», которым нарекли себя оказавшиеся у власти в России люди во главе с Ельциным – в результате распада Советского Союза.

Они и тогда, двадцать лет назад, не были никакими ни либералами, ни демократами.

Наша власть неподсудна, внеморальна, амбивалентна, персонифицирована. Если ту же власть рассматривать в категориях социально-политических, её следует персонифицировать как ельцинско-путинскую, а в сущностном плане она предстаёт как сращённая на преступных основаниях власте-собственность. По отношению к подвластному населению российская власть является нелегитимной, насильственной и оккупационной. По своему характеру она находится в переходном состоянии от авторитаризма (с элементами автаркии, госкорпоративизма, патримониальности) к неототалитаризму.

Подобная общая характеристика нашей власти выглядит настолько странно неприглядной, что может вызвать впечатление настоящего абсурда – так не бывает! На самом деле даже все отмеченные здесь характеристики не исчерпывают всей её абсурдности. Например, таких парадоксов: само государство в рамках этой власти оказалось фактически приватизированным очень узкой группой лиц; а «силовые структуры» и правоохранительные органы возглавили преступную «вертикаль» и «крышуют» по всей стране бандитизм и организованные преступные группировки. Целенаправленные и долговременные действия существующей власти – в том числе и в первую очередь корыстные, хотя и оформленные законодательно – окончательно превратили народное хозяйство страны в сырьевой придаток мировой экономики, а бизнес стал паразитическим и компрадорским; население России, в субъектном его качестве, полностью исключено из экономической и политической жизни.

Так вся российская экономика вполне естественно стала сырьевым придатком настоящего капитализма. А все флагманы этого придатка вместе со всей российской элитой столь же естественно стали российской паразитической компрадорской составляющей мировой экономики.

Как ни парадоксально звучит, но именно так называемые« либерал—демократы» внедрили коррупцию в качестве основного, даже единственного – как наиболее эффективного – способа устанавливать и регулировать отношения между людьми, между бизнесом и властью и даже в какой-то мере между народами. Из-за этого не только у российской интеллигенции, но и во всём социуме в целом наблюдается утрата целей, нравственных принципов и ценностей. Между этикой и социальной практикой образовалась необозримая пропасть.

Путин ничего принципиально нового не привнёс ни в расклад рассматриваемых отношений, ни в технологию властвования. Он лишь несколько расширил за счёт «своих людей» круг крупных власте-собственников, включил их в эту технологию властвования и сделал всё возможное и даже невозможное для того, чтобы это властвование было «вечным».

Главной особенностью прошедшего двадцатилетия стало то, что выход из смутного времени шёл в традиционном для русской архаики направлении – к усилению авторитарного начала, его враждебности в отношении любых инициатив и творческих проявлений со стороны населения, вплоть до полного их подавления к концу двадцатилетия.

– Русский социум.

Здесь надо скрывать целенаправленно осуществлённую «либеральными демократами» невиданную в мире поляризацию российского общества. То есть они сами своими действиями усугубили веками существовавшую болезненность нашего социума. Задолго до их прихода к власти из исторического опыта России было известно, что его раскол на многие враждующие между собой, уничтожающие одна другую части – не только его болезнь, но и главная сущностная характеристика.

– Русская власть.

Она всегда была враждебной населению покорённой страны. Это тоже было хорошо известно из исторического опыта. Известно вплоть до деталей, до механизмов превращения её в «моно-" и даже в «само-" субъекта, в «волящую себя волю». За прошедшие двадцать лет наша власть с участием в ней либералов стала не отчасти – как было всегда, – а абсолютно воровской.

Люди, пришедшие к власти в России в 1991 г. и передавшие её в 1999-м по наследству таким же, как они, думали и думают не о России, а о преобразовании её на основе чужих ценностей, но – теперь уже в полной мере – в своих собственных интересах. Так получилось, потому что среди думающих людей в России просто не было таких, которые выстрадали бы свои думы на историческом опыте самой России. Людей, способных думать независимо, давно уже поистребили. А таких людей во власти (или даже около неё) вообще даже близко никогда не было. В результате, как и в 1917 году, Россию во второй раз за одно столетие использовали как средство для испытания какого-то очередного вздора.

Нужно провести жёсткую демаркационную линию между либерализмом в России и обслугой Русской Системы в её новой реинкарнации. Оказалось, что старая, кондовая Русская Система умеет воспроизводиться в любой идеологической одёжке, что она и сделала, провозгласив свои как бы реформы либеральными и даже, с ума можно сойти, демократическими. Сегодня я, с печалью и грустью, констатирую: так же, как некогда, 20 лет назад, массы людей в России отторгали опостылевшее им, невыносимое коммунистическое прошлое и всё с ним связанное, так они сегодня ненавидят – прошу прощения – «либерастов-дерьмократов». И происходит это не в последнюю очередь именно из-за неразборчивости многих из них, путающих собственное благо с благом общим.