Езид Гехинский - Россия во мгле, 2020. Книга первая

Отсюда я делаю ещё один вывод: расстрел Парламента преследовал также цель уйти от ответственности за такую приватизацию, осуществлённую правительством с явным нарушением законодательства (не говоря уже о таких категориях как мораль, нравственность, совесть).

Вывод:

Во-первых, ельцинский «курс реформ» и появившаяся частная собственность и что важнее – сам принцип частной собственности – всё это оказалось дискредитированным в глазах народа.

Во-вторых, конституционный принцип, провозглашающий, что Российское государство – это социальное государство, на деле остаётся пустым звуком. […]

И я утверждал, что перевод огромной по масштабам социалистической экономики России в «режим» капиталистической принципиально невозможно осуществить без необычайно высокой активности государства, его целесообразной деятельности. Вокруг этого главного вопроса и шла борьба между Парламентом и Президентско-правительственной стороной. Последняя исходила из того, что «надо» просто передать государственную собственность в руки частных лиц (и неважно в «какие», неважно – как они будут ею распоряжаться, неважно – что отсутствует вообще рыночная среда, неважно, что нет управленческих кадров для частных компаний и в целом не существует рыночная инфраструктура и т. д.). Главное, – утверждали они, – «не допустить возможности возврата социализма», то есть для них идеологическая задача была превыше всего. Хотя это не касалось их деятельности: правительство было назначено Парламентом и перед ним ответственно и должно было только выполнять чётко обозначенные в Законе о Правительстве задачи и функции. Но тем не менее, эти «умники» стали играть в политику, что поощрялось президентом, великим любителем стравливания людей, политических сил и просто сторонником конфликтов, склок и передряг, в том числе в «ближнем круге». […]

Государство ни при каких обстоятельствах не должно допустить ухудшения материального положения населения. Не следует спешить капитализировать огромную страну в течение одного или двух лет – этот тезис мною повторяется многократно, вплоть до октябрьского расстрела Парламента.

Вопреки здравому смыслу, не считаясь с волей народа и законами, принятыми Верховным Советом и подписанными президентом, игнорируя многовековой опыт развитых стран мира, слабое, некомпетентное ельцинское правительство ввергло общество в экономический хаос, называя свою разрушительную деятельность «реформами по созданию рынка». […]

Для меня, который вырос в условиях сталинской депортации и с юности познал несправедливость существующей власти, и для моих единомышленников в Верховном Совете такие понятия как интересы народа, справедливость, честное служение обществу – не были фразами; я был их пленником. Хорошо зная многовековую историю России, мы хотели круто изменить трагическую парадигму её развития. На протяжении веков российское государство сохраняло свои особенности как восточной (азиатской) деспотии, приобретая со временем некоторый европейский фасад. Отношения же между людьми, по своей сущности, мало изменялись как отношения между господином и холопом. Достигнув выдающихся результатов в области образования и культуры за десятилетия социализма, народы СССР оставались в замкнутом круге этих же отношений. И причиной этого являлись не некие «загадки таинственной русской души», поисками которой занята 200 лет Европа, а элементарная бедность и нищета, сохранявшаяся на протяжении столетий.

Поэтому мы в руководстве страной, как мне казалось, все исходили из необходимости изменения именно этой ситуации. Задаче качественного повышения уровня жизни народа, сближения этого уровня с тем, который предоставил Запад своим гражданам, как мне представлялось, должна была быть подчинена смена социализма на капитализм. Однако, в системе президентско-правительственной власти, как мы увидели вскоре, приоритетными оказались другие задачи – использование полученной от народа власти в целях личного обогащения, создание условий для своего возвышения, ухода от ответственности, игнорирование нужд граждан и т. д.

Полная беспомощность правительства проявилась в том, что оно даже не знало, какие законы необходимы для проведения экономической реформы. Поэтому Верховный Совет самостоятельно осуществил разработку и принятие в 1991 – 1993 гг. (до парламентских каникул в августе 1993 года) основного блока фундаментальных законов: в области денационализации (приватизации) государственного сектора экономики, введении частных банков, ценных бумаг, биржевой деятельности, банкротству предприятий, земельных отношений и др., а также Законы о СМИ, Судебной реформе и другие. Отмечу, например, что проект Закона о передаче в собственность квартир, в которых живёт всё население страны, был моей личной инициативой, и я даже продиктовал основные статьи этого Закона председателю соответствующей комиссии Верховного Совета (Басину). В целом Парламент обеспечил правительство основными законами с целью проведения самой радикальной экономической реформы на хорошо продуманной, основательно разработанной законодательной базе. При этом общая философия законодателя исходила из социально-ориентированной модели экономической политики – «мягких» форм рыночной трансформации всей системы экономики. Важнейший императив – ни в коем случае не допустить ухудшения материальных условий жизни российского населения по сравнению с показателями 1990 года.

Президент и его правительство цинично отказались от этого… Президент поставил себя выше народа, дал возможность ограбить его узкой кучке, своей политической и экономической опоре – олигархам, которые превратили Кремль в главную бизнес-контору, в которой совершались самые крупные сделки по отъёму у народа его собственности, включая недра.

Правительство, как оно само заявляло публично, взяло курс на создание рыночной экономики «по американской модели». […] Они, члены правительства, действовали как комиссары, неотроцкисты, наскоком, силой, самым глупым образом используя реальные полномочия, вручённые им президентом вопреки Закону. […]

Наша реформаторская деятельность ( в Верховном Совете ) была в 1991 – 1993 гг. необычайно интенсивной – было принято более 200 фундаментальных законов, которые придали качественно иной характер законодательству, заложили фундаментальную базу, во-первых, для демократических преобразований всего государства на всех ступенях власти, её организации; во-вторых, в целях капиталистической трансформации.

В области государственного устройства, базируясь на принципе разделения властей, Российская Федерация стала парламентско-президентской республикой – президент, как глава государства, имел достаточно широкие полномочия; Верховный Совет имел все функции классического парламента – законодательные, контрольные (над всеми ветвями власти) и распорядительные (в отношении ряда специальных ведомств и учреждений); введено самоуправление в форме советов, которые обладали большими возможностями для организации народной жизни.