Езид Гехинский - Слово мудрости. Афоризмы, размышления, наставления. Книга третья

Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвою выказано ( французами ) наиболее доблести и одержан наименьший успех. Французы в ней показали себя достойными одержать победу, а русские оказались достойными быть непобедимыми.

Во внешней политике Бисмарка ( Отто фон Бисмарк ) краеугольным камнем был вечный мир с Россией.

Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских.

Отто фон Бисмарк считал, что на Россию не следует нападать по трём причинам: из-за огромных пространств, холодного климата и особой жизнестойкости народа.

Западноевропейские армии трижды пытались завоевать Россию. Карл XII в 1708 году, Наполеон в 1812-м и Гитлер в 1941-м. Для русских это всё ещё актуальная история, у них хорошая историческая память.

Россия мешала установлению мирового господства откуда бы это желание ни исходило.

Необычайный, взрывчатый динамизм русского народа обнаружился в его культурном слое лишь от соприкосновения с Западом и после реформы Петра.

Мы с изумительной быстротой достигли известного уровня цивилизации, которому справедливо удивляется Европа.

Русские долго запрягают, но быстро едут.

Русский народ очень одарённый, но у него сравнительно слабый дар формы. Сильная стихия опрокидывает всякую форму. Это и есть то, что западным людям, особенно французам, у которых почти исчезла первичная стихия, представляется варварством.

Они ( французские энциклопедисты ) предпочитают реформы сверху, так как революционные действия масс, по их мнению, таят в себе губительные, разрушающие силы; как они полагают, лучшим выходом для общества будет, если монархи поймут необходимость общественных преобразований и подадут благой пример своим подданным.

Философ ( Дени Дидро ) называет русскую императрицу ( ЕкатеринуII ) «деспотом», ставит диагноз, что русское общество сгнило ещё не созрев, и констатирует, что «Россия обречена быть управляемой дурно в 19 случаях из 20», что «естественная свобода россиян сведена к нулю, а верховная власть не ограничена».

Славянофильство – первая попытка нашего самосознания, первая самостоятельная у нас идеология. Тысячелетие продолжалось русское бытие, но русское самосознание начинается с того лишь времени, когда Иван Киреевский и Алексей Хомяков с дерзновением поставили вопрос о том, что такое Россия, в чём её сущность, её призвание и место в мире.

Славянофилы всегда хотели, чтобы Россия жила своим умом, чтобы она была самобытна не только, как сильное государство, но как своеобразная государственность.

«Одна из самых печальных особенностей нашей своеобразной цивилизации состоит в том, что мы всё ещё открываем истины, ставшие избитыми в других странах и даже у народов, в некоторых отношениях более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежали ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени», – писал русский мыслитель с ярко выраженным философским складом ума Пётр Яковлевич Чаадаев. Он подчёркивал, что наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы растём, но не созреваем, мы продвигаемся вперёд, но по линии, не приводящей к цели. Мы существуем словно лишь для того, чтобы преподать великий урок миру.

Конечно, не пройдет без следа и то наставление, которое нам суждено дать, но кто знает день, когда мы вновь обретём себя среди человечества, и сколько бед испытаем мы до свершения наших судеб?

Мысли Чаадаева о русской истории, о прошлом России выражены с глубокой болью, это крик отчаяния человека, любящего свою родину.

Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклонённой головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюблённостей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной.

Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать её, предпочитаю унижать её, – только бы её не обманывать.

Я всегда любил своё отечество в его интересах, а не в своих собственных.

Россия подобна могучему человеку, которому нечем дышать.

Русская аристократия не исполняет своего долга перед самой собой и перед народом.

В Петербурге всё выглядит роскошно, великолепно, грандиозно, но если вы станете судить по этому фасаду о жизни действительной, вас постигнет жестокое разочарование; обычно первым следствием цивилизации является облегчение условий существования; здесь, напротив, условия эти тяжелы; лукавое безразличие – вот ключ к здешней жизни.

Или цивилизованный мир не позже, чем через пять десятков лет, вновь покорится варварам, или в России свершится революция куда более страшная, чем та, последствия которой до сих пор ощущает европейский Запад.

В этой удивительной стране отсутствие свободы сказывается повсюду.

Надо побывать здесь, чтобы узнать, какие размеры может принимать презрение богатого человека к жизни бедняка, и понять, насколько малую ценность вообще имеет жизнь в глазах человека, обречённого жить при абсолютизме.

Деспотизм делает несчастными народы, которые подавляет.

Россия – плотно закупоренный котёл с кипящей водой, причём стоит он на огне, который разгорается всё жарче; я боюсь, как бы он не взорвался.

Я ненавижу только одно зло, и ненавижу потому, что считаю: оно порождает и предполагает все прочие виды зла; это зло – ложь. Поэтому я стараюсь разоблачать его повсюду, где встречаю.

Отвращение к лицемерию для меня – факел, с помощью которого я ищу верный путь в лабиринте мира; все, кто так или иначе обманывает людей, представляются мне отравителями, причём самые высокопоставленные, самые могущественные – виновнее всех.