Юлия Юшкова-Борисова - Понять Молдову. Записки странствующих социологов

Благодаря плодородию почв в молдавских сёлах уживается по несколько тысяч жителей; в большинстве стран такова численность городов. Но в Молдове это настоящая сельская, крестьянская, аграрная социальная стихия. Любой эксперт в области социологии, культурологи, этнологии, других социальных наук знает, насколько значимы различия между селянами и горожанами. Это, по сути, два мира – не только с разным хозяйственным и социальным укладом, но и с разным миропониманием, разными системами ценностей. У людей из этих миров разные вкусы и привычки, их жизнь следует разным ритмам и циклам.

Урбанизация – один из главных социальных процессов эпохи перехода к модерну – приводит к революционным изменениям в любом из обществ: западном и восточном, крупном и компактном, демократическим и авторитарном. В Молдове в силу ряда причин урбанизация протекала своеобразно и привела к не вполне стандартным результатам. Эта особенность «страны Молдова» сполна проявилось в ходе комплексного социологического исследования, которое в 2011 году мы проводили в Кишиневе вместе с замечательными местными коллегами. То исследование породило некоторые неожиданные выводы, касающиеся характеристик урбанистического сообщества молдавской столицы, города №1 в стране.

Будет к месту привести несколько выдержек из отчета о том исследовании, не потерявшем актуальность и теперь:

«Кишинев по формальным признакам – крупный, столичный город, но с неявно выраженной урбанистичностью и проявляющий типические черты мегаполиса индустриальной эпохи как бы с многочисленными оговорками и поправками. Это обусловлено не внешним обликом, не «телесностью» и не институциональным строением города, а характеристиками его населения, которые ясно проявились в результатах наших тогдашних исследований.

Главная системообразующая черта нынешнего городского сообщества – это отсутствие сколь-нибудь многочисленного и консолидированного ядра коренных горожан. Сегодняшнее население Кишинева – это в своем большинстве горожане первого и второго поколения. Было интересно обнаружить, что 2/3 респондентов, отобранных для исследования по случайной выборке, стали кишиневцами через два жизненных сценария: или будучи направлены сюда на работу из других регионов СССР и натурализовавшись здесь; или в результате внутримолдавской миграции из сельской местности. В первом случае город пополнялся в основном русскими и украинцами. Во втором случае это, как правило, были и есть этнические молдаване».

«После 1991 года перемещение сельского населения Молдовы в столицу усилилось, особенно через такой социальный лифт, как получение молодежью из провинции профессионального образования в крупном городе, последующее трудоустройство и социализация в нем». Понятно, что эта новая, исторически уже не обязательная волна перемещения селян в город означала и усиление этнизации столицы, поскольку состав городского сообщества пополняли, в основном, молдаване.

«Конечно, перемещение селян в города – процесс повсеместный и естественный. И везде он проходил и проходит небезболезненно. Прежде всего это проблема появления в городах масс населения, плохо адаптированных к городскому образу жизни, городским нравам, жизненным принципам и ценностям, в силу чего зачастую склонных к маргинальности, социальному аутсайдерству, девиантным формам поведения.

Однако в Кишиневе ситуация приобрела особые масштабы: во-первых, из-за того, что процесс миграции стал с начала 1990-х годов совсем уж неуправляемым; во-вторых, из-за того, что в силу особенностей поселенческой структуры Молдавии новыми жителями столицы становятся почти исключительно сельские жители, а, например, не частично урбанизированные граждане из городов поменьше. В результате современный Кишинев оказался населен по преимуществу людьми, воспитанными на ценностях и нормах сельских сообществ. Эти ценности и нормы сами по себе не хуже и не лучше урбанистских, но следование им в городских условиях часто приводит к иным последствиям, нежели в породившей их аграрно-деревенской среде».

«Однако – и в этом, кажется, заключается главное своеобразие Кишинева как городского сообщества – носители норм и ценностей сельской субкультуры, а также соответствующего им жизненного стиля не слишком стремятся адаптироваться к урбанистским требованиям и обыкновениям . То есть, здесь они не поступают так, как это делают обычно в разных странах горожане первого поколения, стремящиеся как можно скорее стать «настоящими» городскими жителями или, по крайней мере, выглядеть таковыми.

В Кишиневе, скорее, вчерашние селяне сами успешно навязывают городу свои нормы, ценности и принципы, свой стиль жизни. Быть выходцем из деревни – это в молдавской столице совершенно не зазорно и не унизительно, это не влияет негативно на престиж и социальный статус человека, на его карьерные перспективы. Более того, сохранение прочных связей со своей родственно-деревенской средой, укорененность в ней – значимый и, безусловно, положительный маркер доброкачественной социализации городского жителя. Причем социокультурное значение этого маркера весомо подкрепляется хозяйственно-экономической составляющей: благосостояние большинства горожан, прежде всего этнических молдаван, поддерживается на приемлемом уровне во многом благодаря их сохраняющейся включенности в аграрно-производственные и имущественно-распределительные процессы на своей малой родине».

«Урбанизм, конечно, берет свое – под влиянием городских реалий сельское, аграрно-патриархальное наследие размывается, трансформируется в головах и сердцах неофитов-кишиневцев. Дискуссии на фокусных группах продемонстрировали полный букет проявлений подобной переходной – сельско-городской – ментальности.

Неустойчивая, «плавающая» идентичность . В ходе изучения ментальных оснований самосознания жителей Кишинева, их базовых мировоззренческих и ценностных ориентиров выяснилось, что в них одновременно сосуществуют элементы (архетипы, установки, паттерны, обыкновения), генетически свойственные разным культурным традициям и практикам социальной регуляции. Из-за этого трудно говорить о наличии у них сложившегося, отрефлексированного отношения к городу и самим себе как горожанам. Например, при ответе на вопрос «С чем связаны Ваши надежды, расчеты, оптимизм?» большинство респондентов выбрало вариант «С поддержкой семьи (родителей, детей, других родственников)» – 76,2%, то есть предпочли не самый типичный для классического горожанина подход. Но, наряду с этим, вторым по популярности вариантом ответа оказался вполне «городской» тезис: «С развитием демократии в РМ» – его отметили 51,2% респондентов. Подобную раздвоенность реакций можно увидеть и в ответах на другие вопросы, предполагавшие выражение оценочности.