Александр Мовсесян - На перепутье. Сборник газетных публикаций 1997—2003 гг.

В то же время нужно освободиться от фрагментарной, мелкой и практически не используемой государственной собственности, распыленной сейчас между тысячами ОАО и ЗАО, от которых государство не получает прибыли и контроль над которыми совершенно эфемерен, да и не нужен.

В переходный период государство должно культивировать ФПГ в сфере высоких технологий, имеющих хотя бы отдаленные перспективы отвоевания определенных секторов мирового рынка, нужно буквально «воспитать» из своих ведущих групп настоящие транснациональные корпорации с передовыми технологиями и современным менеджментом. Всемерно протежируя продвижение своих транснациональных ФПГ на рынки других стран, постоянно ориентируя на это внешнеэкономическую политику, государство тем самым расширяет сферу своего влияния и повышает свое значение в мировой экономике.

Нужно ясно осознать, что именно сейчас, на рубеже веков, формируется облик нового мира, в котором придется жить нашим потомкам. Нам необходимо во что бы то ни стало принять действенное участие в формировании новых институтов, правил экономической жизни и международных организаций. Но для этого мы должны быть экономически сильны, поскольку сильные считаются только с силой. И только когда торговые марки наших ТНК победно зашагают по миру, Россия реально, не на словах, а на деле вернет себе статус великой державы. Тогда, надеюсь, не в очень далеком будущем, наша страна не будет добиваться права участвовать во встрече «большой семерки (с половиной)» или других международных форумах, поскольку без России на них просто нечего будет делать.

Практически ничего без отлаженной инфраструктуры инновационного бизнеса

Науки оказалось слишком много. Этот тезис, высказанный бывшим руководителем Миннауки Салтыковым и вызвавший шквал негодования в научном сообществе, имел под собой определенные основания. Все мы – работники НИИ и КБ дореформенных времен – не можем не признать, что в научных и проектных учреждениях была непозволительная избыточность, что наряду с блестящими учеными важные должности и хорошие зарплаты получали довольно-таки многочисленные серые личности, вышибить которых с занимаемых мест в условиях социалистической заботы о трудящихся было практически невозможно. Жесткий афоризм Ницше о науке «как удобном пристанище для посредственностей, которым деятельность не по нутру», хотя и не столь буквально, но был применим для определения состояния значительной части «работающих» на научном поприще, а сейчас он, пожалуй, приобрел дополнительную актуальность.

Все это было. Но была и великая российская наука, возникшая в муках Петровских реформ, вывезенная из-за границы на кровные народные деньги, пришедшая в лаптях из Холмогор и занявшая в XX веке ведущее место в мире. Она далась России нелегко, и ее потерять нельзя. Без науки и высоких технологий в современном мире у страны нет будущего. Пока еще мощная наука – наше основное конкурентное преимущество, дающее надежду на достойное место в кругу передовых стран

Однако мы на глазах утрачиваем с таким трудом накопленные за три последних века достижения. За годы реформ финансирование науки уменьшилось примерно в 15 раз, но самое обидное, что Россия тратит на науку не просто неразумно мало в абсолютных величинах (около 2,3 млрд. долл., тогда как США – 150 млрд. долл., причем 75% – из бюджета), но и в 5—7 раз меньше передовых стран в процентах к валовому внутреннему продукту (ВВП), а это свидетельствует о неверной государственной научной политике. Ведь известно, что рост экономики страны тем успешнее, чем больший процент ВВП она тратит на науку.

Россия стремительно теряет свой научный потенциал, из страны ежегодно уезжают десятки тысяч первоклассных ученых, ущерб от чего составляет, по оценкам экспертов, более 50 млрд. долл. в год, то есть значительно больше, чем прямой вывоз капитала из страны. Тем не менее потенциал российской науки все еще чрезвычайно велик и оценивается экспертами в 400 млрд. долл. («Российские вести», 23.08.97). Эту цифру следует рассматривать, говоря языком рынка, как цену предложения. То есть мы располагаем товаром научно-технической сферы, которую оцениваем в такую сумму.

Сейчас реальной ценой спроса можно считать ту цену, которую платит государство за научно-техническую продукцию, то есть примерно 2 млрд. долл. Как видите, разрыв между ценой спроса и ценой предложения огромен, и нам бы, конечно, хотелось прежде всего поднять цену спроса.

Главный покупатель научной продукции пока по-прежнему государство. С ним по разным направлениям ведется работа, чтобы заинтересовать его в увеличении расходов на науку хотя бы до уровня, определенного по федеральному закону, – 4% расходной части бюджета. Здесь задействованы лоббисты науки в Думе, научные профсоюзы, мобилизована пресса. Но даже если удастся добиться выполнения федерального закона, расходы на науку будут существенно меньше 1% ВВП, являющегося экспертным пороговым значением, при переходе через которое разложение научно-технической базы страны становится необратимым. Большего от государства в его теперешнем положении ждать не приходится – значит, нужно искать других покупателей.

Спрос на науку могут также формировать иностранные государства и фирмы, транснациональные корпорации, отечественные предприятия и, наконец, просто граждане, желающие обучить своих детей или расширить собственный круг знаний. Кстати, образование – наиболее естественная и востребованная в развитых странах функция науки. В большинстве передовых стран ученые успешно сочетают исследовательскую работу с преподаванием в университетах, и, по-видимому, в этом направлении будет постепенно двигаться и наша фундаментальная наука. Значительный спрос на научные услуги может сформироваться через развитие консалтинговых структур в различных отраслях и систему переобучения и переподготовки кадров. К консалтингу будет в ближайшем будущем дрейфовать прикладная наука.

Как продавать научную или технологическую инновацию, в общем-то, известно из мирового опыта. Идеи и открытия, приходящие обычно из недр науки, требуют 5-7-летнего цикла до реализации в форме новой группы товаров. Эволюция идей идет по не менее жестким законам, чем дарвиновские, выживают и превращаются в товар 1—2 идеи из 100. Поэтому инновационный бизнес считается во всем мире рискованным (венчурным). Для его обеспечения нужна специфическая инфраструктура. Для привлечения инвестиций в инновационные проекты создаются специализированные венчурные фонды, например, в США их около 20 тысяч. Разработку конкретных проектов осуществляют венчурные фирмы, создаваемые на деньги ТНК, венчурных фондов, банков и государства. Основа успеха любого бизнеса – информация и реклама, для инновационного же бизнеса значение этого фактора возрастает многократно. Поэтому тут особенно важен процесс продвижения научно-технической продукции на рынок, осуществляемый промоушен-фирмами. Все эти структуры могут успешно работать только на базе развитого патентного и инновационного права.