Артур Самари - У края бездны

– Ну, не обижайся, а анекдот после нам расскажешь.

От волнения Микоян открыл минералку, налил в стакан и залпом выпил. Быть в оппозиции при Сталине означало расстрел, а при Хрущёве – ссылка в какой-нибудь захолустный город на окраине советской империи.

Игнатьев тихо шепнул Брежневу:

– До чего же хитер этот армянин, смотри-ка, выкрутился. Самого Никиту обхитрил…

– Его обмануть легко, ведь у него всего четыре класса образования.

Хрущёв продолжил:

– Итак, о ракетах на Кубе: это надо сделать тайно, чтобы американцы не узнали раньше времени. А потом я сам скажу об этом Кеннеди, это будет ему большим подарком.

– Ох, и наложат американцы себе в штаны от страха, когда узнают о наших ракетах у себя под боком! – сказал Фрол Козлов.

– Это точно, – весело захихикал Хрущёв.

И все члены Политбюро рассмеялись, хотя от такой идеи на душе стало тревожно. Как поведут себя американцы? А что, если начнут войну?

Генсек продолжил:

– Вот мы с вами шутим, смеемся – а дело очень серьезное. Итак, свою мысль я вам сказал. Теперь ночь подумайте, а завтра еще раз соберемся и обсудим, а то я с дороги – устал. А ты, Родион, подумай, какие ракеты и что еще можно послать на Кубу. Еще раз предупреждаю, это сверхсекретный разговор, никто не должен о нем знать. Все свободны.

Было восемь вечера, уже совсем стемнело, когда машина доставила Микояна домой. Два охранника в военной форме проводили его до дверей квартиры. В широкой приемной он обнял сына Арсена – самого младшего, которому в тот день исполнилось двадцать семь. Другие дети давно жили отдельно со своими семьями. Вдруг распахнулась дверь в гостиную, и оттуда с шумом выбежала детвора, все кинулись обнимать дедушку. После поцелуев Микоян вручил каждому по плитке шоколада. То была мечта всех советских ребятишек, но лишь дети начальников могли лакомиться им.

Микоян вошел в гостиную, все встали, приветствуя самого старшего в роду. Он и его супруга сели во главе стола. И, конечно, первое слово было за ним. Микоян встал и с рюмкой водки в руке произнес тост за успехи Арсена, снова напомнив всем, что два месяца назад именинник защитил кандидатскую диссертацию по ядерной физике.

– Я думаю, уже пришло время моему сыну жениться и подарить дедушке новых внуков, – в конце произнес отец большого семейства, и все дружно захлопали.

Когда дети и внуки ушли, в большой квартире стало тихо. Женщины убирали со стола и гремели посудой на кухне. Микоян вышел на веранду, уселся в удобное кресло и закурил сигарету. Арсен последовал за ним. Отец был задумчив: идея Хрущёва о ракетах никак не выходила из головы.

– Папа, весь вечер ты был сдержанным, что-то случилось?

– Кажется, Никита сошел с ума. Я не должен об этом говорить – это государственная тайна, но как молчать, если он может погубить всю страну и весь мир?

– Война?

– Да, это может произойти. Весь вечер я смотрел на счастливые лица своих детей и внуков и думал… неужели… ведь современная война будет совсем другой. Об этом ты знаешь лучше меня. Завтра будет обсуждение, и я боюсь, что многие согласятся с Хрущёвым. Он не любит, когда члены Политбюро имеют другую точку зрения, потому за все его идеи мы голосуем единогласно. Так было и с идеей о кукурузе – засеять всю страну, что чуть к голоду не привело. Завтра может случиться то же самое. За последние годы власть так вскружила голову Никите… Если тебя окружают подхалимы и возносят до небес, ты невольно начинаешь чувствовать себя Богом.

– Но сейчас речь идет о жизнях миллионов людей! И об их жизнях тоже…

– Я надеюсь, завтра Никита откажется от своей идеи. А может, товарищи думают так же, как наш генсек? Если так – это ужасно страшно. Я боюсь за вас, за внуков, иначе ради чего я создал семью? Мне страшно. Завтра я должен Никиту как-то переубедить. Ты знаешь, наши военные показывают нам секретные фильмы об испытаниях атомных, водородных бомб. Это так страшно: одной водородной бомбы достаточно, чтобы уничтожить всю Москву. Это миллионы обгоревших трупов, а живых добьет радиация.

– Папа, у нас в институте есть проект такой бомбы, которая одна способна уничтожить весь мир.

– Слышал я про нее. Это стомегатонная, которую Никита хотел взорвать на острове Новая земля? Мы еле уговорили его не делать этого, ведь даже ученые не знали, какие могут быть последствия. А он всё твердил: «Зато весь мир будет бояться нас!» Испытание провели, но мощность уменьшили в два раза.

– Папа, я говорю о другой бомбе – в двести мегатонн, хотя можно сделать и в пятьсот, и более.

– Какой ужас!

– Академик Сахаров считает, что нет смысла работать над этим оружием дальше. Ученые поддерживают его, но боятся заявить об этом открыто.

– На одном из совещаний, куда были приглашены несколько атомщиков, Никита попросил их кратко высказаться. Сахаров выступил против дальнейших испытаний ядерного оружия. Так Хрущёв обрушился на него: «Ты ничего не смыслишь в политике, не лезь туда. Ты ученый, вот и занимайся своим делом».

– Папа, я хочу перейти в институт сплавов! Я не хочу создавать оружие.

– Тебе виднее. Хочешь, я завтра позвоню директору этого института?

– Папа, прошу тебя, не надо, я сам. Я не какой-нибудь слабак.

– Мне нравится твоя наивность, в молодости я был таким же.

– Ты стал сомневаться в социализме?

– Я этого не сказал. Если это признать, то выходит, что жизнь моя прожита зря. Хотя нет, о себе я не могу такое сказать, ведь я занимался промышленностью – строил заводы, выпускал товары, мои работники получали зарплаты и кормили свои семьи. Я занимался полезным делом, а не молол впустую языком, как другие. Ладно, я устал, пора спать. Завтра тяжелый день.

– Папа, а правда, что Кеннеди стал президентом благодаря нам, нашим спецслужбам?

– Откуда ты это взял?

– Об этом нам сказал Сахаров, оказывается, неделю назад Хрущёв проводил какое-то совещание с учеными и сказал это.

И тут Микоян так громко рассмеялся, что даже слезы на глазах выступили.

– Ох, Никита!.. Эти слухи он специально распускает среди нашего народа, чтобы показать, какой он сильный генсек… даже может влиять на президентские выборы в Америке. Об этом я как-то прямо спросил у Никиты – в ответ он тихо захихикал и признался, что сочинил это. «Пусть народ знает, какая мы сильная страна». Любит он приврать. Но я считаю, что ради доброго дела не грех и соврать.

– Нет, папа, я не согласен с тобой. У нас в стране слишком много вранья.

– Вы, молодое поколение, уже другие – и это хорошо. Мы были малообразованные и совершили много ошибок. Возьми Никиту, он даже выступать не может, а какая у него речь – как у деревенщины! И при этом всех поучает: чем заниматься нашим ученым, как художникам рисовать свои картины, как сеять пшеницу. Смотри, всю страну засадил кукурузой, и остались мы без пшеницы; или ввел налоги на фруктовые деревья – и все люди вырубили свои сады; так же было и со скотом – невыгодно стало его содержать. Чуть страну до голода не довел. Разве с такими людьми социализм построишь?