Рональд Ротунда - Либерализм как слово и символ. Борьба за либеральный бренд в США

Древние осознавали важность слов. В Книге Бытия говорится, что Бог, после того как «образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных», перво-наперво привел их к Адаму, «чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым» [5] Быт., 2, 19 и 19–20. – Прим. перев. . Давать вещам имена – важное занятие. Эта книга – о наименовании вещей, о символах и ярлыках, о важности слов, о силе их воздействия и о том, почему люди борются за слова. В частности, это исследование особенного слова – «либеральный».

В современной американской политической и правовой истории либеральный ярлык оказался очень важным символом. И на протяжении большей части ее настоящего периода [6] Вторая половина XX в. – Прим. перев. , когда мы говорим о либеральных судьях, об американской либеральной традиции, о либеральных политиках, это прилагательное имеет положительную окраску. Как известно, не далее как в 1950-е годы покойный сенатор Роберт Тафт утверждал, что в действительности он является либералом: ярлыку консерватизма Тафт предпочел слово, которое тогда имело более привлекательные коннотации.

Похоже, что в 1980-х либерализм пребывает в замешательстве, и многие политики, прежде прикрывавшиеся ярлыком «либерализма», сегодня хотят его отбросить. На президентских выборах 1964 года, когда республиканская партия выставила Барри Голдуотера – очевидно консервативного кандидата, – ему противостоял действующий президент Линдон Джонсон, выступавший как либеральный кандидат. Тогда Джонсон и его «Великое общество» одержали оглушительную победу. Но всего два десятилетия спустя, на своих повторных выборах, не смущающийся собственного консерватизма Рональд Рейган одержал столь же оглушительную победу над кандидатом от либералов Уолтером Мондейлом.

За 20 лет изменилось многое. Фактически, изменилось больше, чем люди себе представляют, поскольку в большинстве своем не помнят, что в американской политике «либерализм» – относительно новый термин. Британские либералы давно остались в прошлом, но когда в начале этого века [7] С XIX в. политическая жизнь в Англии определялась соперничеством двух партий – Либеральной и Консервативной, которые возникли на основе бывших парламентских группировок вигов и тори. До середины 80-х годов XIX в. безусловный перевес в парламенте имели либералы, затем они надолго уступили свои позиции консерваторам. На выборах 1906 г. консерваторы потерпели полное поражение и либералы вновь вернулись к власти. В 1915 г., во время Первой мировой войны (1914–1918), руководство Либеральной партии пошло на преобразование либерального правительства в коалиционное с целью консолидации всех правящих сил: либералы, консерваторы, лейбористы (Лейбористская партия существует с 1900 г). В 1916 г. ряд важнейших постов в коалиционном правительстве (во главе с Ллойд Джорджем) заняли консерваторы, и с этого времени начался постепенно набиравший скорость процесс усиления влияния Консервативной партии. – Прим. перев. Либеральная партия доминировала на политической арене Великобритании, американских политиков, которые называли бы себя либеральными, не существовало. До тех пор, пока благодаря Франклину Рузвельту, победившему Герберта Гувера, либеральный ярлык не сделался важным словом в американском лексиконе; в то время оба, и Гувер и Рузвельт, объявляли себя истинными либералами, и борьба за это слово во многом определила содержание интеллектуального спора вокруг Нового курса. Оба политика старались завладеть им, чувствуя, насколько выигрышными являются связанные с ним положительные коннотации. Победил Ф. Д. Рузвельт, и с тех пор определение «либеральный» стало употребляться для характеристики представителей таких разных групп, как политики, судьи и богословы определенного толка.

Увлекательный рассказ о взлете и падении либерального ярлыка – это не только исследование, относящееся к интеллектуальной истории; это также рассказ о важности использования любых символов – о том, как они отражают и формируют наш образ мыслей и действий. Это также рассказ о границах могущества и употребления символов.

При изучении политики и права фундаментальное значение имеют «символы правления» [8] Thurmond W. Arnold. The Symbols of Government. New Haven: Yale University Press, 1935. . Может быть, потому, что 1984 год миновал благополучно, мы часто игнорируем значение новояза Джорджа Оруэлла [9] Новояз (Newspeak) – вымышленный язык из романа Джорджа Оруэлла «1984 год», это язык тоталитарного общества, изуродованный проникшей в него партийно-бюрократической лексикой, иными словами нелепый язык, созданный вопреки естественным языковым нормам и традициям. Базовые принципы построения этого языка объясняются в романе в приложении-эссе «О новоязе». Новояз образуется путем существенного сокращения и упрощения словаря – в частности, путём исключения слов или выражений, описывающих понятия свободы, революции и т. п. – и грамматических правил естественного языка, «старояза». В романе новояз служит тоталитарному режиму и призван сделать невозможным оппозиционный образ мышления («мыслепреступление») или речи. Согласно сюжету романа, новояз должен был полностью вытеснить старояз к 2050 г. – Прим. перев. . Но правительства разбираются в этом лучше. В крупных государствах античности – например, в империи Александра Македонского, в монархии Селевкидов и в Римской империи – лояльность подданных обеспечивалась политическими, правовыми и религиозными символами. Шелдон Уолин заметил, что «использование символизма было особенно важно, потому что показывало, как ценны могут быть символы в “наведении мостов” через огромные расстояния. Символы служат тому, чтобы вызывать ощущение присутствия власти, несмотря на удаленность физической реальности» [10] Sheldon S. Wolin. Politics and Vision. Boston: Little, Brown& Co., 1960, p. 76. . В Средние века, чтобы подтвердить законность своего правления, правители также обращались к символам, иногда древним [11] См. например: Kenneth Clark. The Nude: A Study in Ideal Form. Garden City, N. Y.: Doubleday & Co., 1956, p. 227–228. .

Символы используются для обеспечения политической лояльности и в современных государствах. Профессор Мюррей Эдельман проницательно заметил, что «в значительной мере самые видные институты демократии выполняют символическую и экспрессивную функцию» [12] Murray Edelman. The Symbolic Uses of Politics. Urbana, Ill.: University of Illinois Press, 1964, p. 19. См. главным образом: Schauer. An Essay on Constitutional Language, 29 U. C. L. A. L. Rev. 797 (1982). . Английский историк Уолтер Беджхот показал, насколько важны были для Британии символы монархии и конституции. Член Верховного суда США Франкфуртер признавал, что государство должно использовать символы, чтобы внушать необходимые чувства к органам власти, потому что «символизм неизбежен. Даже самые тонкие умы живут символами» [13] West Virginia State Board of Education v. Barnette, 319 U. S. 624, 662 (1943) (Frankfurter, J., dissenting). Судья Джексон в решении по этому делу, по мнению большинства, был согласен с проделанным Франкфуртером анализом значения символов. См. также: Justice Cardoso in Louis K. Liggett Co. v. Lee, 288 U. S. 517, 586 (1933) и особенно: Moore. The Semantics of Judging, 54 So. Calif. L. Rev. 167 (1981). .