Игорь Кузнецов - История, которую мы никогда не знали

До 1934 года всех отправленных в «кулацкую ссылку» официально именовали «спецпереселенцами», в 1934 – 1944 годах – «трудпоселенцами» и после – «спецпоселенцами». В положении о ссыльных и высланных, утвержденном НКВД СССР, указывалось, что ссылка состоит в отдаленности от постоянного места жительства с обязательным проживанием в определенной местности под надзором компетентных органов. Она применялась на срок от 3 до 10 лет. Более легкой мерой наказания считалась высылка, означающая поселение по выбору в определенных местах на срок от одного до пяти лет.

Ссылка на спецпоселение означала бессрочное выселение в определенные места. Спецпоселенцев запрещалось размещать ближе 50 км от объектов государственной важности, аэродромов, железных дорог, а также в 100-километровой пограничной зоне.

К выселенцам относились находящиеся на спецпоселении немцы, карачаевцы, чеченцы, ингуши, балкары, калмыки, турки, курды, греки, армяне, болгары, а также выселенные в 1949 году из Молдавии, Прибалтики и западных районов Беларуси. Другой контингент -«власовцы», члены семей «бандитов» из Литвы, «оуновцы»,«указники», немецкие пособники, сектанты, бывшие кулаки – являлись спецпоселенцами.

Переселение осуществлялось, как правило, организованно, железнодорожными эшелонами. Во время проведения массовых акций на территории Беларуси в 1937 году, эшелоны формировались обычно в Могилеве, Витебске, Минске – по 20 – 25 вагонов, до тысячи спецпоселенцев в каждом составе.

В ноябре 1948 года различие между выселенцами и спецпоселенцами было, по сути, ликвидировано. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР, выселенцев перевели на спецпоселение навечно без права возврата к прежним местам жительства. Самовольный выезд (побег) карался 20-ю годами каторжных работ.

Спецпоселки создавались на 100 – 500 семей. Размещали людей, как правило, в бараках, где на семью выделялись либо комната, либо угол. В лесной промышленности жилье отводили по нормам – 3 кв. м на человека.

Административное управление спецпоселками осуществлялось районными и поселковыми комендатурами НКВД. Коменданты должны были обеспечить соблюдение общественного порядка, предупреждать побеги и, главное, следить за соблюдением договоров о трудовом использовании спецпоселенцев, которые заключались между Управлением исправительно-трудовых колоний НКВД СССР и предприятиями.

Коменданту подчинялось все население спецпоселка, без его разрешения никто не мог переехать из барака в барак или отлучиться за пределы поселка на срок свыше 24 часов. Сотрудники НКВД имели право в любое время суток проверить наличие проживающих в поселке людей. Главы семей спецпоселенцев отмечались в спецкомендатуре. На каждого спецпоселенца заводилась карточка учета в 3-х экземплярах и личное дело. Для предотвращения побегов все личные документы изымались и выдавалась справка единого образца.

Коменданты имели широкие дисциплинарные права – от штрафа до арестов и привлечения к уголовной ответственности. Обжаловать их решение было практически невозможно.

Тем не менее, многие спецпоселенцы пытались бежать с Урала. Например, в мае 1948 года 18-летние Ганна Адамович и Марина Блотич, минуя железнодорожные станции, прошли 100 км пешком и только тогда сели в поезд. Однако в Пензе их задержали. По статистике НКВД, 93 процента из числа бежавших из спецпоселений в 40-е годы задерживалось.

Главной причиной бегства было тяжелейшее материально-бытовое положение – холодные, сырые бараки, острая нехватка одежды и обуви, продуктов питания, антисанитария.

Спецпоселенцы были заняты, в основном, тяжелым физическим трудом. Немцы преимущественно использовались на строительстве, в угольной и металлургической промышленности. Много белорусов работало на Сухоложском цементном заводе, леспромхозах Новолялинского района, поляки – на Зайковском конезаводе и т. д.

К тяжелым условиям труда и быта добавлялся и моральный гнет -ограничение в правах. Спецпоселенцев не призывали в армию, не принимали в члены профсоюза, их участие в выборах депутатов допускалось только на районном уровне.

Состав спецпоселенцев постоянно менялся. В начале войны амнистировали находившихся на поселении поляков, в течение 1941 – 1948 годов с учета сняли бывших кулаков. К началу 1958 года на спецпоселении оставались лишь члены семей националистического движения на Западной Украине и в Белоруссии, их освободили только в январе 1960 года.

Спецпоселенцы – это лишь одна из категорий репрессированных во время сталинского режима людей. Кроме них, миллионы советских и тысячи иностранных граждан находились в лагерях и колониях ГУЛАГа…

Так вся ли правда сказана?

Почему после развала Союза бывшие репрессированные оказались поделенными на «наших», которые томились в белорусских лагерях, и «не наших», которые полегли костьми, в частности, на Урале, и в других регионах страны?

«29 и 30 апреля этого года из Москвы, Ленинграда и Минска были отправлены на трудовое поселение два эшелона деклассированных элементов. Эти эшелоны, подбирая по пути следования подобный же контингент, прибыли в Томск, а затем на баржах в Нарымский округ.

18 мая первый и 26 мая второй эшелоны, состоя из трех барж, были высажены на реке Оби у устья р. Назина, на остров Назино, против остяцко-русского поселка и пристани того же названия (Александровский район, северная окраина Нарымского округа)» ( Из спецсообщения УНКВД по Запсибкраю.)

О каких же «деклассированных элементах» шла речь? Оказывается, эти «элементы» появились в отчетах НКВД после выхода постановления ЦИК и СНК СССР от 27 декабря 1932 года о введении паспортной системы.

Именно на остров Назино 18 мая 1933 года была доставлена и высажена первая партия «элементов городского типа», людей, задержанных в основном в Минске и Москве как беспаспортных – 4900 человек. Вторая партия числом 1174 человека поступила 26 мая. К 12 июня было зарегистрировано 1473 умерших. К зиме погибли почти все.

Из 10289 человек, прибывших в Александрово-Вахтовскую комендатуру, к осени осталось 2025 человек, 1940 отправлено в концлагеря, 3196 умерло, 3916 оказались в бегах.

Как же разыгралась эта трагедия на Назинском острове?

На второй день после прибытия первого эшелона, 19 мая, выпал снег, поднялся ледяной ветер, затем ударил мороз. Голодные, истощенные люди, без кровли, не имея никаких инструментов и, в главной своей массе, трудовых навыков, тем более, навыков организованной борьбы с подобными трудностями, очутились в безвыходном положении. Окоченевшие, они были способны только жечь костры, сидеть, лежать, спать у огня, бродить по острову и есть гнилушки, кору, мох и пр. Трое суток никому никакого продовольствия не выдавалось. Люди начали умирать. Они заживо сгорали у костров во время сна, умирали от истощения, начавшегося еще в долгой и мучительной дороге, от многочисленных болезней. Так трудно переносился холод, что один из трудпереселенцев залез на дерево в высокое горящее дупло и погиб там на глазах у людей, которые не могли помочь ему: не было ни лестницы, ни топоров. Когда, наконец, наступил солнечный день, бригада могильщиков смогла закопать только 295 трупов, неубранных оставили на второй день. Новый день дал новую смертность и т. д.