Игорь Кузнецов - История, которую мы никогда не знали

Теория и практика наркомата юстиции не имели, по его мнению, ничего общего с диктатурой пролетариата, а представляли собой «либеральную жвачку буржуазного лицемерия»; для пользы государства «во главе прокуратуры должны быть борцы за победу революции, а не люди статей и параграфов…»

Планомерно уничтожая культуру в собственной стране, Ленин заслужил фактически славу Герострата. Но рожденная его больным сознанием идея непрерывного погрома инакомыслящих законсервировалась на десятилетия. Уголовные дела на мыслителей и созидателей в дальнейшем множились и почковались непрестанно, возникали из ничего и фабриковались в нечто, вызревали из коллективных представлений маргиналов и материализовывались сами собой из первобытных страхов. Наследники Герострата тоже знали, какая дорога ведет к храму…

В воскресенье 26 января 1930 года в 10.30 утра председатель Русского общевоинского союза (РОВС) генерал от инфантерии Александр Павлович Кутепов вышел из своей квартиры на улице Руссе и направился на улицу Мадемуазель в церковь Галлиполийского союза – организации белоэмигрантов, пребывавших некоторое время после гражданской войны на Галлиполийском полуострове и острове Лемнос в Турции. Жене генерал сказал, что вернется на дачу к часу дня. Но не вернулся.

В среду 22 сентября 1937 года около 9 утра председатель РОВСа генерал-лейтенант Евгений Иванович Миллер, как обычно, отправился на службу – в штаб-квартиру союза по улице Колизе, 29. Приблизительно в полдень он вышел оттуда и навсегда исчез…

После поражения

Сенсационные исчезновения средь бела дня руководителей Русской эмиграции поистине взбудоражили общественное мнение. Им посвящали целые полосы газеты и журналы, для них не жалели эфирного времени радиостанции, следствие по делу о пропавших генералах вели правительственные и частные сыскные службы. Лишь родина этих людей не возмутило хранила молчание.

Советские средства массовой информации апробировали куда более злободневные темы: героика первых пятилеток, триумф колхозного строя, бдительность и твердость в борьбе с врагами народа и, конечно же, восхваление великого вождя народов. А эмигрантские дела… Они давно уже за железным занавесом.

Меж тем как родина, увы, имела отношение к таинственным исчезновениям. И отношение самое прямое – по линии иностранного отдела ОГПУ СССР (с 1934 года – НКВД), в задачи которого входила и многогранная деятельность по разложению эмиграции тем или иным путем. Сейчас постепенно раскрываются все новые и новые тайны сталинских секретных служб, не отрицается и их участие в похищении генералов Кутепова и Миллера. Быть может, когда-нибудь публикация документов архивов госбезопасности расставит акценты и в этом деле. А пока…

Пока попробуем воссоздать картину событий на основе прежде всего некоторых уже рассекреченных архивных материалов, а также многочисленных зарубежных и совсем немногочисленных отечественных публикаций.

В ноябре 1920 года целая армада самых разных судов (от дредноута до баркасов и парусников – все, что врангелевцам удалось мобилизовать в крымских портах) увозила к турецким берегам остатки разбитого войска (по одним данным, здесь было 126 судов, по другим – 170). В панике бросали войсковое имущество, склады, госпитали с ранеными, бронепоезда, артиллерию, танки.

Корреспондент берлинской эмигрантской газеты «Руль» сообщал, что численность покончивших по время эвакуации самоубийством, сброшенных и бросившихся в море не поддается учету. Участники этого вынужденного морского путешествия вспоминали о нем с ужасом.

Для многих пребывание на кораблях оказалось настоящей пыткой. «На некоторых судах, рассчитанных на 600 человек, находилось до трех тысяч пассажиров; каюты, трюмы, командирские мостики, спасательные лодки были битком набиты народом. Шесть дней многие должны были провести стоя, едва имея возможность присесть». Не было хлеба, не было воды. Задыхались от тесноты. Замерзали от холода. Кто-то, не выдержав, сходил с ума.

Что же происходило далее? Проиллюстрируем это примером из одной рукописи, сохранившейся в архиве под названием «Записка о причинах крымской катастрофы». Автор записки – полковник, служивший в армии генерала Врангеля начальником судной части 1-го корпуса. Уже будучи в эмиграции, он решил оставить свидетельство для истории. «Население местность, занятой частями крымской армии, – пишет автор записки, -рассматривалось как завоеванное в неприятельской стране… Крестьяне беспрерывно жаловались на офицеров, которые незаконно реквизировали, т.е. вернее, грабили у них подводы, зерно, сено и пр. … Защиты у деревни не было никакой. Достаточно было армии пробыть 2 – 3 недели в занятой местности, как население проклинало всех…»

В сущности, никакого гражданского управления в занятых областях не было, хотя некоторые области были заняты войсками в течение 5 – 6 месяцев… Генерал Кутепов прямо говорил, что ему нужны такие судебные деятели, которые могли бы по его приказанию кого угодно повесить и за какой угодно поступок присудить к смертной казни… Людей расстреливали и расстреливали. Еще больше их расстреливали без суда. Генерал Кутепов повторял, что нечего заводить судебную канитель, расстрелять и все…»

Основной поток эмигрантов приходится на годы гражданской войны. За пять дней ноября 1920 года из Крыма на константинопольский рейд прибыло около 150 тысяч эмигрантов, из них примерно 70 тысяч офицеров и солдат врангелевской армии. А всего через Константинополь за несколько лет прошло более 300 тысяч русских эмигрантов. Из Турции многие из них попадали потом в балканские страны, Чехословакию, Францию.

Другой путь движения белой эмиграции проходил через Польшу. Отсюда эмигранты направлялись в Германию, Францию, Бельгию. В самой Польше они, как правило, долго не задерживались, хотя на какое-то время здесь собирали их большие массы. В одном из отчетов земско-городского комитета – эмигрантской благотворительной организации – отмечалось, что в середине 1921 года в Польше насчитывалось до 200 тысяч эмигрантов из России.

Крупным центром сосредоточения белой эмиграции стала Германия. Западногерманский историк Г.-Э. Фолькман на основе данных министерства иностранных дел Германии установил, что в декабре 1922 года там было до 600 тысяч русских эмигрантов (имелись в виду все выходцы из Российской империи, в том числе и белорусы). Во Франции, куда в середине 20-х годов началось массовое переселение белоэмигрантов, их собралось к тому времени до 400 тысяч. Еще один поток эмигрантов, но значительно меньший по масштабам, направлялся в Финляндию и прибалтийские государства.