В. Коломиец - Политический образ современной Италии. Взгляд из России

Последние десятилетия XX в. явились трудным и серьезным испытанием для итальянской республиканской государственности – Первой республики, начало которой восходит ко второй половине 40-х годов, отмеченных победой национально-освободительного антифашистского движения Сопротивления. То был исторический период, вместивший в себя исполненные глубокого драматизма 70–80-е годы, окрещенные в итальянской публицистике «свинцовыми», «ночью республики». То было время разгула политического терроризма, организованной преступности и насилия, небывалой активизации экстремистских сил правого и в особенности левого толка – «вооруженной партии», одержимо нацеленной на разрушение ключевых государственных институтов, а в ближайшей перспективе – на ниспровержение существующей государственности. Италия, таким образом, оказалась едва ли не первой страной, которая напрямую столкнулась с угрозой международного терроризма – социального зла, в наши дни поражающего мир своими доселе невиданными формами и масштабами [4] См.: Pasquino G. International terrorism // ISIG. Trimestrale di Sociologia Internazionale. 2003. N 1/2. P. 4–5; Basic N. A new identity of terrorism // Ivi. P. 5–7. . Отзвук тех драматических времен ясно различим в рецидивах террористической активности и в других разновидностях политического вандализма, обнаруживших себя в Италии как при самом завершении XX столетия, так и в начале нового тысячелетия [5] См.: La sfida al G8. Roma, 2001; Fonio C. I movimenti collettivi nell’epoca della globalizzazione. I no global in Italia // Studi di sociologia. 2004. N. 2. P. 211–239. .

На протяжении своей полувековой новейшей истории Италия периодически ввергалась в условия чрезвычайности, будучи вынуждена противостоять, защищая свои государственные основания, то опасности авторитарного перерождения власти, то вспышкам терроризма, то вызовам со стороны организованной преступности [6] См.: Jamieson A. The Antimafia. Italy’s Fight against Organized Crime. New York, 2000. . На судьбах страны на Апеннинах сказались и те геополитические катаклизмы начала 90-х годов, спровоцированные распадом Советского Союза [7] См.: Левин И. Итальянский кризис в зеркале российского // Сегодня. 1996. 20 июня. С. 5. , которые, сняв многие, в том числе и психологические, барьеры, возродили такую архаично-экзотическую форму антиэтатизма, как сепаратизм, поставив под вопрос, впервые со времен национального объединения, правомерность существования единого итальянского государства [8] См.: Коломиец В. Самостийная Падания. Новое государство на карте Европы // Megapolis-Kontinent. 1996. N. 40. С. 4; Яхимович З. Левый центр у власти: итальянский опыт // Форум: Политический процесс и его противоречия / Гл. ред. Т. Тимофеев. М., 1997. С. 216–237; Коломиец В. Левоцентризм по-итальянски // Megapolis-Kontinent. 1998. N. 46. С. 4; Яхимович З. П. Левые демократы в обновленной партийной системе Италии // Европейские левые на рубеже тысячелетий / Отв. ред. В. Я. Швейцер. М., 2005. С. 209–217; Вялков Ю. А. Проблема регионального национализма в Италии (последняя четверть XX века) // Новая и новейшая история. 2007. № 6. С. 24–36; Левин И. Б. В урне – пепел демократии? // Полития. 2009. № 2. С. 102–140. .

То было не единственным фактором развития в какой-то мере общей истории России и Италии: обусловленность итальянской истории историей российской проявляла себя на протяжении всего XX столетия. Она неизменно сказывалась в существовании в стране на Апеннинах того мощного пласта левой политической субкультуры [9] См.: Холодковский К. Г. Италия: массы и политика. Эволюция социально-политического сознания трудящихся в 1945–1985 гг. М., 1989. С. 27–43. , который сформировался уже в завершающие десятилетия XIX в., по достижении национального объединения страны, и который долгое время, среди прочих внешних влияний, в существенной мере подпитывался историческими мифами русской революционности – народовольческого и эсеровского терроризма, революций 1905 и 1917 гг., коммунизма и антифашизма, Советской России и Советского Союза – «первого в мире государства рабочих и крестьян», создававшими, в свою очередь, питательную среду для воспроизводства – как собственной противоположности – исторического мифа антикоммунизма.

Переплетение исторических судеб России и Италии обнаруживало себя и в великом международном противостоянии XX века между фашизмом и антифашизмом: той же Италии принадлежало и фактическое, и символическое первенство среди стран, избравших тоталитарную форму правления крайне правого толка, в то время как России была уготована роль естественного центра притяжения, опять-таки сколь фактического, столь и символического, для значительного потенциа- ла антифашистских сил [10] См.: Kolomiez V. Il Bel Paese visto da lontano… Immagini politiche dell’Italia in Russia da fine Ottocento ai giorni nostri. Manduria-Bari-Roma, 2007. P. 89—136. . Как, впрочем, и много позже, десятилетия спустя, согласно выводам отечественной итальянистики, крах советской государственности в начале 90-х годов обернулся цепной реакцией очередного глубокого кризиса государственности итальянской, оказавшегося теперь уже следствием гораздо более выраженной, чем в прежние исторические времена, глобальной взаимообусловленности мира [11] См., например: Левин И. Б. Размышления об итальянском кризисе. С. 44–47. .

При такой очевидной, вошедшей в норму «прерывистости» национального исторического процесса проблема преемственности между его различными фазами, или «связи времен», если употребить известную литературную формулу, их «совместимости» и способов «совмещения» постоянно сохраняет свою актуальность, накладывая глубокий отпечаток на политическую жизнь, общественную мысль и общественные умонастроения. Именно поэтому, быть может, наиболее адекватный политический образ подобного «прерывисто», с особым динамизмом развивающегося общества, каковым со всей очевидностью является итальянское, воплощает в себе его историческое сознание. Благо что Италия, сыгравшая неординарную и незаурядную роль в европейской цивилизации, – страна чрезвычайно давнего, богатого драматическими коллизиями исторического прошлого, породившего великие исторические мифы античной древности, Возрождения, а в Новое и Новейшее время – Рисорджименто и Сопротивления [12] См.: Яхимович З. П. Национальная идея и ее роль в генезисе и трансформациях итальянской государственности и нации в XIXXX вв. // Национальная идея: страны, народы, социумы / Отв. ред. Ю. С. Оганисьян. М., 2007. С. 95—115. . Отсюда вытекает, представляясь более чем правомерной и оправданной, гипотеза относительно его очевидной «небесследности» для современной Италии.