Вячеслав Звягинцев - Инакомыслие в Красной армии. Книга первая

В книге сделаны и исследованы исторические срезы применительно к различным социальным группам и слоям. В меньшей степени затронут высший командный состав. Во-первых, потому что в 30-е годы практически никто из высшего руководства РККА, подвергнутого репрессиям, не обвинялся по пункту 10 статьи 58 УК РСФСР. А во-вторых, об инакомыслии М. Н. Тухачевского и других участников так называемого «военно-фашистского заговора» написано уже достаточно много. Мы же перевернем несколько малоизвестных страниц военной истории либо страниц – до сего времени не прочитанных.

Книгу завершают три приложения:

1. Исследуемое в книге явление не является исключительным порождением советской власти. В той или иной степени оно имело место в других государствах, и в дореволюционной России, о чем можно прочесть в Приложении 1. «Исторический экскурс».

Большевики, хорошо знавшие приемы работы охранки, что-то позаимствовали из прошлых времен, какие-то институты создали сами. При этом довели их не только до совершенства, но и до абсурда. Насаждая единомыслие, они превратили большую страну в громадный исправительно-трудовой лагерь.

Армия, как известно, строится на основе единоначалия, которое, в свою очередь, предполагает единомыслие в вопросах, имеющих отношение к военной службе. Но предмет нашего исследования совершенно иной.

2. В обществе сложилось два мнения о политических репрессиях 30-х годов, ни одно из которых не соответствует действительности. Одни считают, что репрессии имели под собой реальную основу в виде подготовки заговоров и мятежей с целью насильственного свержения советской власти. Другие утверждают, что это были произвол и беззаконие. Обе стороны правы лишь частично.

Абсолютное большинство контрреволюционных дел было сфабриковано органами госбезопасности. Но это не дает оснований говорить, что героев этой книги репрессировали незаконно, поскольку с помощью законов в послеоктябрьский период, по сути, узаконили беззаконие. Подробнее об этом можно прочесть в Приложении 2. «Как узаконили беззаконие».

3. И, наконец, в Приложении 3 «Статистика» приведены статистические данные, свидетельствующие о масштабах «преступности и судимости по делам о контрреволюционных преступлениях» (прежде всего по статье 58—10 Уголовного кодекса РСФСР) в 1918—1938 годах. В силу известных причин, в первые годы советской власти судебная статистика была противоречива и отрывиста. И все же, она дает основания утверждать, что из числа осуждённых за различные «контрреволюционные» преступления в эти трагические периоды нашей истории больше всего людей, в том числе военных, было подвергнуто репрессиям именно за проведение антисоветской пропаганды и агитации.

Вячеслав Звягинцев. 2019 г.

20—21 июня 1918 года перед Революционным трибуналом ВЦИК предстал офицер российского императорского флота. Имя его – Алексей Михайлович Щастный. Звание – капитан первого ранга. Хотя матросы по праву назвали его первым «народным адмиралом». При советской власти ему в течение нескольких месяцев пришлось исполнять обязанности начальника морских сил Балтийского моря. Так именовалась тогда должность командующего флотом. Организовав и лично возглавив Ледовый поход 5 5 Организованная и проведенная А. М. Щастным операция по перебазированию кораблей из Ревеля (Таллинна) и Гельсингфорса (Хельсинки) в Кронштадт в феврале-мае 1918 г. , Алексей Михайлович успел за короткое время сделать невозможное, даже с точки зрения морских специалистов – в тяжелейших условиях спасти от захвата кайзеровскими войсками и уничтожения ядро Балтийского флота: 236 кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 миноносцев, 12 подводных лодок.

Необходимость разработки и осуществления этой беспримерной для отечественного флота стратегической операции возникла вследствие заключения большевиками Брест-Литовского мирного договора. Немцы не без оснований рассчитывали, что Балтийский флот окажется в западне. Ведь по условиям договора Россия должна была перевести флот в свои порты, а этого, по мнению германского генштаба, не позволяла сделать ледовая обстановка. Или остаться в Гельсингфорсе и полностью разоружиться. Не учел генштаб лишь одного – героизма и мастерства российских моряков. Щастный принял решение: любым путем вырваться из ледяного плена. И это ему удалось сделать. Основное ядро флота практически в полной сохранности прибыло в Кронштадт.

В честь героев похода, и, прежде всего, в честь его руководителя в Инженерном училище устроили чествование. Главный виновник торжества был скромным человеком и сидел в зале. Причем, не в первых рядах. Когда же его заметили, то все, как один, встали и устроили Щастному овацию. Весь зал продолжал стоять, пока председатель собрания благодарил Алексея Михайловича от имени России за спасение флота.

Однако вскоре после этого произошло невероятное и необъяснимое с точки зрения здравого смысла. Поход завершился в конце апреля 1918 года, а через месяц – 27 мая (дата ареста Щастного) – нарком по военным и морским делам Л. Д. Троцкий назвал его преступником исключительной государственной важности.

А. М. Щастный был помещен в Таганскую тюрьму. Но вскоре его перевели оттуда в специально оборудованную камеру в Николаевском дворце Кремля. Там же, в Кремле, состоялся и суд. Специально учрежденный для рассмотрения дел особой важности трибунал приговорил А. М. Шастного к расстрелу.

Почему? Что изменилось через несколько дней после успешного завершения Ледового похода? Почему человек, совершивший подвиг и спасший флот, был приговорен к расстрелу?

Среди сослуживцев Щастного в те дни так и говорили – его арестовали за подвиг. Капитан 2 ранга Г. К. Граф в своих мемуарах «На Новике» писал: «Обвинение, предъявленное А. М. Щастному, было формулировано так: « Щастный, совершая героический подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против Советской власти» 6 6 Граф Г. К. На «Новике». Балтийский флот в войну и революцию. СПб. Гангут. 1997. .

Такая странная формулировка обвинения – не вполне точная, но, по сути, верная – поражала и тогда, и сегодня. Напрашивается вывод, что Троцкому этот подвиг был не нужен. Возможно, для него и его соратников более предпочтительным вариантом являлось уничтожение кораблей (на чем настаивали англичане, и против чего возражал Щастный)? Или оставление их в Гельсингфорсе, что стало бы подарком для немцев?

Какое-то приемлемое объяснение столь парадоксальным действиям большевистских лидеров вряд ли можно найти без учета каких-то исключительных и необычных обстоятельств, которые бы помогли нам разобраться в этом деле.