Альфредо Торреальба - Антидипломатия: Модели, Формы, Методы, Примеры и Риски

Во-вторых, термин «постдипломатия» применяется относительно постепенной замены посольств и консульств национальными представительскими институтами. Основная идея связана с историческими процессами завоевания или колонизации одних государств другими, или же их объединения. В качестве примера можно взять эпоху английской, португальской, испанской и голландской колонизации. С XVI по XX век монархи упреждали появление международных институтов на завоеванных территориях и заменяли их институтами национального контроля. Аналогичным образом в 1989 году падение Берлинской стены ознаменовало не только окончание Холодной войны и распад СССР, но и исторический момент объединения двух немецких стран. Различия структур институтов Федеративной Республики Германия (ФРГ) и Германской Демократической Республики (ГДР) были связаны с различными экономическими, политическими и административными моделями, введенными политическими элитами. С одной стороны, институт ГДР строился на однопартийной системе социалистического лагеря, в то время как институт ФРГ основывался на парламентской системе капиталистического строя. Благодаря данным различиям процесс воссоединения не стоил больших политических затрат для Западной Германии в основном по причине того, что из-за упадка сил политических элит Восточной Германии они могли «практически беспрепятственно» ввести интеграционную политику на всей территории страны. Таким образом политические элиты ФРГ взяли в свои руки инициативу экономического, политического, торгового, финансового и военного объединения стран. Однако их деятельность в международной среде была, в первую очередь, направлена на низвержение авторитета всех посольств, консульств и представительских институтов ГДР в мире. В то же время они заморозили собственную внешнюю политику и уже установившиеся дипломатические связи с другими государствами для установления политического контроля над международными отношениями нового национального государства. Интересен сам факт того, как политические элиты ФРГ стали постепенно замещать внешнеполитические интересы ГДР новыми национальными интересами, а консульские службы – институтами национального характера. [128] Важно отметить, что были приложены значительные усилия, чтобы утратить источники данных аргументов. Тем не менее, в них изложены наиболее важные идеи, собранные небольшой группой латиноамериканских писателей в начале 90-х годов XX века, описывавших в газетных изданиях свою точку зрения относительно дипломатических последствий окончания Холодной войны. Благодаря данному политическому объединению граждане ГДР приобрели новое гражданство и те же гражданские права и обязанности, что и другие жители страны и Евросоюза. То же произошло в 2014 году, когда к территории России присоединилась Автономная Республика Крым (бывшая территория Украины). В данном случае Россия начала массовую процедуру «замены гражданства» более двух миллионов жителей Крыма. И, как и в случае Германии, Россия предоставила гражданство, а также все гражданские права и свободы своим новым гражданам.

Такой расклад событий наводит на мысль о том, что дипломатические структуры Германии и России вышли на новый уровень, достигнув единства своей внешней политики и политической направленности присоединенных территорий, отказавшись от устаревших методов дипломатии. Подобные случаи исторического перехода получили название «единая власть»(исп. Poder Único) – своего рода всеохватывающая сила, концентрирующая политическую власть на легальных, военных и экономических основах, относящаяся к категории международных субъектов и замещающая бюрократический компонент дипломатии на территории. Данные дипломатические изменения свидетельствуют о приближении «постэпохи», то есть эпохи, следующей за ранее установившемся административно-дипломатическом статусе-кво, который уже прекратил свое существование, поскольку необходимость в нем отпала с появлением новой «единой власти». Искаженная парадигма приобретает новые коннотации в консульской среде, и если судить по опыту России и Германии, то консульство стало первой инстанцией в очереди «на вылет», поскольку в первую очередь консульства находились на пути «единой власти».

В отличие от министерств иностранных дел, посольств и дипломатического протокола, необходимость в консульствах начинает появляться в XVIII веке по мере того, как миграция стала угрожать безопасности, национальной самобытности и экономическому развитию государств. Поэтому бывшие королевства начинают внедрять механизмы разграничения прав и обязанностей граждан своей страны и иностранных граждан. Впоследствии консульства начинают приобретать репутацию наиболее значимого фактора, безошибочно демонстрирующего фактический суверенитет нации, а также независимость и автономию центрального правительства. По данному принципу можно было понять, почему политические элиты ФРГ и России моментально «позаботились» о консульствах на присоединенных территориях. Ведь если бы этого не произошло, то можно было бы утверждать, что ГДР и Крым уже обладали «суверенитетом». Таким образом, путь к «постэпохе» в дипломатии проходил в несколько этапов: 1) замена гражданских прав и свобод жителей присоединенных территорий новыми правами и свободами; и 2) предоставление нового гражданства – шаг для установления политического контроля и замены старой административно-дипломатической структуры в этих регионах.

В-третьих, термин «Постдипломатия» использовался в качестве синонима идеи «Конца дипломатии»( англ. End of Diplomacy), предложенной Полом Шарпом и Джо Кларком в 1997 году [129] SHARP, Paul; CLARK, Joe. 1997. The End of Diplomacy? In: International Journal 52(4): США. С. 539–736. в качестве провокационной фразы, описывающей то, как принцип «Территориальности»( англ. Territoriality) [130] Идея «территориальности» появляется на пике объединения нескольких общественных дисциплин и некоторых естественных наук. «Корни» территориальности произрастают из географии, биологии, психологии, антропологии, политологии, социологии, истории и др. Но, в конечном счете, рассматривая связь между территориальностью и человечеством, можно разделить все учения на две большие категории: тех, кто считает, что человеческая среда отличается от среды животных; и тех, кто считает, что это один и тот же феномен. Таким образом, для некоторых человеческая среда – это инстинктивная потребность человека охранять территорию своего обитания, для других проще говорить об особенностях человеческой культуры, влияние которой усиливается в более сложном обществе, тем более внутри государства. См. CAIRO CAROU, Heriberto. 2001. Territorialidad y fronteras del estado-nación: Las condiciones de la política en un mundo fragmentado. Departamento de Ciencia Política y de la Administración. Universidad Complutense de Madrid. Política y Sociedad. No. 36. Spain. С. 29–38. утратил свою силу на международной арене. Появление новых участников международных отношений в середине XX века снизило и смягчило значение границ, суверенитета и отношений между центральными правительствами, нецентральными правительствами и другими «негосударственными» участниками. [131] RUDOLPH, Christopher. 2005. Sovereignty and Territorial Borders in a Global Age. In: International Studies Review 7. С. 1–20. В первую очередь эти новые участники заняли политическое пространство, ранее находившееся во власти таких дипломатических институтов, как министерство иностранных дел или посольство; и в своей дипломатической деятельности нередко на международной арене достигали той же политической значимости, что и государства. По словам Мануэля Дюрана, [132] DURAN, Manuel. 2013. Sub-state diplomacy as a motor of reterritorialization? The case of the Mediterranean region. Universidad de Amberes. Belgium. данная тенденция свидетельствует о трансформации, адаптации и изменениях в международных отношениях. Более того, она привела к изменению восприятия «международного пространства и времени», поскольку мировая политика всячески старается проложить «Посттерриториальный»( англ. Post-Territorial) дипломатический путь [133] COOLSAET, Rik. 1999. The transformation of diplomacy at the threshold of the new millennium. Leicester Diplomatic Studies Programme: Discussion Papers 48. без границ. [134] CEGLOWSKI, Janet. 1998. Has Globalization Created a Borderless World? Business Review (Mar–Apr): С. 17–27. Таким образом, дипломатическая деятельность также не осталась незатронутой, так как достаточная часть ее бюрократических структур строится по принципу «территориальности» как на «фундаменте», на основе которого можно действовать. Поэтому, чтобы сменить концепцию «территориальности» как основополагающего принципа международной политической и социальной жизни, дипломатическим институтам придется потрудиться, чтобы их бюрократические структуры отвечали требованиям нового «пост» сценария, оказавшегося перед ними; а также столкнуться с упадком национального государства [135] LANGHORNE, Richard. 1998. Diplomacy Beyond the Primacy of the State. In: Diplomatic Studies Program. University of Leicester 43. UK., С. 1–11. См. BERGER, Mark. 2001. The Nation-state and the Challenge of Global Capitalism. Third World Quarterly 22(6). С. 889–907. или его возможным исчезновением, вероятность которого становится все выше. [136] JOUVE, Bernard; ROCHE, Yann. 2006. Des flux et des territoires. Vers un monde sans états? Québec. Presses de l’Université du Québec. Canada. «Территориальность» и дипломатия уже не обладают той же ценностью, что раньше. [137] ANTONSICH, Marco. 2009. On Territory, the Nation-state and the Crisis of the Hyphen. Progress in Human Geography 33. США. С. 789. Дипломатия перебазировалась на новый «фундамент», более многогранный, с которого принцип «территориальности» был смещен другим, более старым принципом под названием «Детерриториализация»( англ. Deterritorialization). Данный термин был сформулирован французскими философами Жилем Делезом и Феликсом Гваттари в книге «Анти-Эдип» (“L'Anti-Œdipe”) в 1972 году. [138] DELEUZE, Gilles; GUATTARI, Felix. 1972. Capitalisme et Schizophrénie I: L’anti-Œdipe. Les Editions de Minuit. France.