Александр Смоляр - Табу и невинность

Куроня применительно к его практической деятельности часто критиковали за умеренность. В КОРе его идею Комитета общественного спасения ждало ожесточенное сопротивление. Куронь имел в виду коалиционное правительство, которое получит поддержку как партии, так и «Солидарности» вкупе с Церковью. Он выдвинул эту мысль в тот момент, когда ситуация становилась все более безнадежной, а позднее ее подхватил PAX и даже кое-кто из партийных руководителей. Трудно сегодня сказать, была ли эта идея реалистичной. В любом случае она указывает, в каком направлении шли его мысли.

Аналогично обстоит дело со съездом «Солидарности»: Куронь подвергся там резкой критике, так как защищал компромисс по вопросу об идее создания органов рабочего самоуправления в промышленности. Это показывает, до какой степени драматичной была ситуация, в которой находились люди, подобные ему, – впрочем, и все движение тоже: осознавая мощный революционный потенциал «Солидарности», они старались сдержать взрыв. В поисках решения этой антиномии Куронь уже в сентябре 1980 года предложил программу, которую другим предстояло принять лишь спустя несколько месяцев: стремиться к modus vivendi с властью на основе ясного и четкого разделения сфер влияния. Внешнюю политику, армию и полицию предполагалось оставить власти в качестве ее прерогативы. Вопросы экономической и общественной жизни планировалось решать путем переговоров между властью и обществом, представителем которого выступает «Солидарность». Такой дуализм находил бы отражение в двухпалатном парламенте, где одна палата находится в руках власти, а вторая, общественно-экономическая, выступает как представитель общества.

Центральную роль в этой системе предстояло играть принципу самоуправляемости. Во время заседания Общенациональной комиссии «Солидарности» в июле 1981 года – наиболее интересном из всех подобных, поскольку на нем впервые встал вопрос о политической стратегии, – Куронь произнес речь, тезисы которой одобрила вся комиссия. Он рассуждал просто и напрямую: мы не можем взять власть на выборах и не можем принять модель тоталитарной партии; единственный путь, который открыт перед нами с целью вернуть народу духовную самостоятельность, – это путь автономии отдельных секторов общественной жизни, путь взятия власти там, где это возможно. Таким образом, программа самоуправляемости стала революционной программой борьбы за хозяйственно-экономическую власть. В середине 1981 года эта программа приобрела огромную популярность.

Но два месяца спустя, когда напряжение росло, тот же Куронь со всей решимостью высказался за компромисс и навязал его профсоюзу – таким способом он подре́зал крылья всему движению муниципального самоуправления. Ведь революционное движение, то есть движение, у которого не проговариваемой вслух целью является хотя бы частичное лишение правящих классов собственности, не может довольствоваться компромиссом, в том числе даже выгодным для себя. Рабочих не интересовала ни самоуправляемость предприятий, реализуемая самими трудящимися, ни более рациональная организация экономики, если главные решения оставались бы в руках власти. Самоуправляемость вызывала у них интерес только как инструмент политической борьбы.

Это лишь один из многих примеров противоречий, с которыми боролся профсоюз – революционный по своему духу, но с реформистской программой – организация людей, жаждущих радикальных перемен, но вынужденных вести переговоры с ненавистной властью. И это также пример такого противоречия, которое не могло не терзать умы, чувствительные к революционному потенциалу движения и к смертельной опасности, витавшей над всей страной.

Объявление военного положения означало арест всех членов КОРа, кроме тех, кто случайно находился в этот момент за границей, и кроме самых пожилых. Куронь и Литыньский, Мацеревич и Михник, Вуец и Белиньский, Липский, Анка Ковальская и Халина Миколайская отправились в лагеря интернирования. Немногочисленные деятели КОРа, в частности Борусевич и Ромашевский, ускользнули от облавы. И одни и другие сыграли, однако, огромную роль в той войне, которую общество объявило диктатуре в месяцы, последовавшие за декабрем 1981-го.

Нелегко говорить об участии КОРа – то ли его изначальных членов, то ли ставших его сотрудниками позднее – в создании подпольных профсоюзных структур. Отсутствие точных и подробных данных, а также соображения, связанные с безопасностью людей, велят проявлять сдержанность. Посему мы ограничимся лишь теми, кто действует явным образом или уже находится в тюрьме. Так вот, среди ведущих фигур тогдашнего движения сопротивления мы видим двух членов КОРа – Богдана Борусевича и Збигнева Ромашевского. Первый скрывается в Гданьске, где он принадлежит к региональному руководству подпольной «Солидарности». Второй, которого тем временем смогли арестовать, сыграл большую роль в Мазовии, где он создал так называемую горизонтальную межзаводскую сеть «Солидарности» и радиостанцию «Солидарность». Не вдаваясь в подробности, скажем, что во многих городах подпольную прессу организовали люди из предавгустовской оппозиции. КОРовцы, действуя из мест интернирования или из укрытий, участвовали в дискуссиях о причинах поражения и о дальнейшей стратегии. Подпольная и зарубежная пресса печатала аналитические материалы Куроня, Михника, Литыньского и Мацеревича. Анка Ковальская, Ян Юзеф Липский и Халина Миколайская брали слово публично. Еще раз поражает разнородность их мнений, уровней восприимчивости и эмоциональной впечатлительности. В их высказываниях нет ни следа партийной линии или какой-то общей стратегии. Этих людей связывает одна-единственная вещь – наследие КОРовской традиции и «общий знаменатель» всех его деятелей: императив участия в публичной жизни. Они говорят от первого лица, подписываются собственными фамилиями и остаются свободными людьми даже за решеткой.

Подготовительные операции к процессу над КОРом продолжаются уже давно, с самого его рождения семь лет назад, в июне 1976 года. С того момента статьи обвинительного акта часто менялись, точно так же, как менялась – в зависимости от обстоятельств – роль, которую должен был сыграть этот процесс.

Семерых главных членов КОРа впервые арестовали в мае 1977 года и обвинили в действиях, которые наносят вред ПНР и выполняются по соглашению с враждебными организациями путем постоянной передачи им специально составляемых фальшивых информационных и аналитических материалов об общественной и политической ситуации в стране. Таким способом власть мстила за мужественные и победоносные действия КОРа в пользу преследуемых рабочих. При этом КОРовцев арестовали на следующий день после загадочной смерти краковского сотрудника КОРа, студента Станислава Пыяса, которого, по всеобщему убеждению, убили люди из службы безопасности [23].