А. Уткин - Правда об Ираке или Битва в Месопотамии

Американские разведчики говорили о создании повстанцами летом 2005 г. новых боевых средств (EFP), способных уничтожать американские бронетранспортеры и даже американские танки – в 4 раза более эффективных, чем прежние взрывчатые средства. К весне 2006 г. были подбиты 15 американских машин, затем их численность перевалила за 40 единиц в месяц. Аккуратные американцы подсчитали, что один такой заряд уносит 2,2 солдата. А периодически подрывал и гигант – танк «Абрамс».

ЕФП использовался преимущественно шиитами на юге – в районе Басры – и, частично, в Багдаде.

Опросы общественного мнения говорили о том, что 50 процентов суннитов позитивно относились к повстанцам – то есть 10 процентов всех иракцев, 2 миллиона человек. Генерал Пейс, начальник Объединенного комитета начальников штабов подтвердил, что численность нападений возрастает. «Они хотят выкинуть нас отсюда». Эдвард спрашивает Пейса, не было ли ошибкой вторгаться в Ирак? – «Абсолютно правильно. Лучше вести войну на их территории».

Через два дня Пентагон выпустил открытый доклад «Измеряя стабильность и безопасность в Ираке» – ежеквартальный доклад, который американские военные обязаны были предоставить обществу. Этот документ смотрел в будущее с большим оптимизмом: «Антииракские силы никак не могут... Более 80 процентов террористических атак сконцентрированы в четырех из 18 иракских провинций, в которых живет 37 процентов населения Ирака». Повстанцы характеризовались как «бывшие чиновники прежнего режима, саддамисты и террористы, связанные с Аль-Каидой». Им еще хватит силы продержаться в 2006 году, но их движение пойдет на спад в 2007 году. Открытый доклад явственно противоречил закрытому варианту, где говорилось, что «повстанцы сохраняют ресурсы и способность вести продолжительные действия. Уровень насилия поднимется в следующем году».

Джон Негропонте был директором национальной безопасности более года. Он имел доступ к любым секретным данным и почти ежедневно общался с президентом. Он знал все основные детали войны США в Ираке. Один из немногих в этих кругах, он видел недооценку объема войны, характер ее мотивации. На его глазах война между шиитами и суннитами превратилась в ненависть соседа к соседу. После взрыва мечети Самарра произошло более 450 насильственных инцидентов, которые принесли 1800 жертв.

По его мнению, корнем зла был иорданский террорист Заркави, который умело противопоставлял одних другим, разжигая масштабную войну. Негропонте не верил в свет в конце туннеля. Официальная бравада только ухудшала общее положение. Сам он отказывался поливать сиропом кровавую бойню. Он не верил, что американская разведка в бедламе иракской жизни способна дать трезвую и надежную оценку сложившейся ситуации. Негропонте часто спрашивал: «Кто наш враг?» Вначале таковыми считались баасисты, инопришельцы (типа Заркави), иракские националисты, трайбалисты, пораженные американской жестокостью. Постепенно эти группы смешивались, создавая более или менее единый антиамериканский фронт.

Негропонте часто повторял свою любимую шутку об адмирале, который спросил ученого, как избавиться от вражеских подлодок. Тот сказал, что следует вскипятить море – и ушел, оставив адмирала размышлять над тем, как это можно сделать в реальной жизни. Для него загадка Ирака лишь углублялась. 2006 год казался ему решающим: шииты явно одерживали верх. Вопрос только в том, как США «примажутся» к их победе. И, заключив с ними союз ДжиАйс пусть ринутся домой из этого кромешного ада. «Я думал бы иначе, если бы армия США собралась стоять в Ираке еще 10 лет».

Райс стояла на пути тех, кто хотел бы начать отвод войск. «Мы обязаны... – начинала она почти каждое свое выступление. Но она признавала, что в Ираке прогресс идет в ногу с хаосом. По ее мнению, удар американцев по Ираку сокрушил устоявшиеся структуры всего региона Большого Ближнего Востока. Старый строй разбит, следует создавать новую международную структуру. Если немцы помирились с французами, то и на Ближнем Востоке возможны такие чудеса – все это вопрос времени.

Иракская реальность была ближе к секретному докладу американской разведки. В мае 2006 г. численность нападений повстанцев поднялась до 900 в неделю. Прахом пошли неимоверные усилия по тренировке, экипированию, формированию иракской армии – пресловутые 263 тысячи солдат. Они стоили американской казне 10 млрд дол. и среди союзных иракцев находились американские советники – эквивалент вьетнамизации. Все больше людей приходили к выводу, что иракская система не работает.

«Нью-Йорк таймс» поместила в мае 2006 г. статью члена Комитета по международным делам сенатора Джозефа Байдена и бывшего главы Комитета по международным делам Лесли Гелба. Они предлагали составить график постепенного ухода из Ирака. Они оставят позади три региона, обладающие значительной автономией – шииты, сунниты, курды. Каждый регион будет иметь собственную конституцию и собственную полицию. Центральное правительство в Багдаде будет регулировать нефтяные дела и внешнюю политику. Это было логично в том плане, что три региона и без указанного ожесточились друг против друга. Десятки тысяч иракцев мигрировали в «свои» регионы.

А Питер Гелбрейт (20 лет знакомства с страной) издавал книгу «Конец Ирака» – та же линия на раскол. Пусть Вашингтон назовет это «реализацией права на самоопределение». И назовет это своей победой. Единственная верная стратегия выхода.

Президент Буш любил обозначать своих противников карточками – для наглядности. Так он собрал 22 карточки «наиболее разыскиваемых террористов», и в случае поимки того или одного ставил на фотографии большой крест. И постоянно шел счет: «Они убили троих наших. Я хочу знать скольких бойцов противника убили мы». 1 октября 2005 года он сказал по радио, что «мы убили сотни повстанцев и террористов». Буш обязал генерала Пейса, составлять соответствующие списки. Но Эбизаид и другие генералы считали такой счет постыдным.

Тень Вьетнама превратилась в популярную метафору. Буш стал считать, что для умиротворения Ирака понадобится от 8 до 10 лет. Но в июле 2006 г. Рамсфелд говорил с Вудвардом уже о стратегии выхода. Сунниты усилили давление. Объединенный комитет начальников штабов и ЦРУ открыто говорили, что повстанцы набирают силу. Мнение Рамсфелда: «Я не знаю. Я не хочу этого комментировать... Ситуация меняется от месяца к месяцу» [205].

Вудвард задал роковой вопрос: «Каким он видит наиболее оптимистический сценарий окончания войны в Ираке».

Рамсфелд: «Это отвратительная работа. Это тяжело. Не существует лучшего сценария. Перед нами группа вызовов, природу которых наша страна не понимает. Противник быстро перемещается, у него нет конгресса или каких-либо других сдерживающих органов. Мы воюем первую войну в новом столетии». Репутацию Рамсфелда подтачивали тюремные новости, положение в Гуантанамо. Ударом по администрации ( Hamdan v. Rumsfeld) стало решение суда остановить пытки в военных тюрьмах.