Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 1995-2000гг.

В итоге десяти лет «демократических реформ» мы получили ситуацию в органах госбезопасности, которая, в сущности, хуже, нежели во времена Брежнева. Органы опять востребованы как инструмент политической борьбы. Только теперь это не борьба господствующей партии против диссидентов, а разборки внутри правящий клики. Пока у руля Березовский, разрабатывают людей Лужкова, тщательно собирают компромат на неугодных губернаторов, развертывают спецоперации против Гусинского. Но вот Березовский выпадает из игры, тотчас он сам становится объектом разработки. Вместе с Гусинским, которого никто не собирается реабилитировать.

Поскольку правящие круги постоянно разобщены, та группа, что контролирует органы, имеет важнейшее преимущество во фракционной борьбе. Составляются аналитические записки для одних начальников, посвященные тому, как им следует эффективнее бороться с другими начальниками. Пытаются узнать, кто инициировал ту или иную «враждебную» статью. И сами проталкивают в прессу «свои» публикации, организуют утечки, не брезгуя даже разглашением государственной тайны. Собирают информацию о контактах «клиентов», вербуют осведомителей, в том числе и на телевидении, в прессе. Подкупают «нужных людей».

Но старая советская система «стукачей» рухнула, все приходится создавать заново, тем более что мотивации, которые заставляли советского человека становиться «стукачом», уже не действуют. Получаются конфузы - вроде истории, когда спешно переброшенный из Питера чекист безуспешно пытался завербовать журналиста из газеты «КоммерсантЪ-Daily». Обнаружилось, что ленинградец даже встречу своему «клиенту» не мог толком назначить, ибо столицу не знает.

В итоге о методах работы спецслужб и об уровне их профессионализма узнает вся страна. Но ничего, рано или поздно научатся. Если не методам агентурной работы, то хотя бы топографии.

До арестов и расстрелов дело, правда, не доходит. Времена другие. Но обыски и «маски-шоу» в офисах «разрабатываемых» компаний стали уже нормальным делом. Как заметил один из спецслужбистов, «маска» стала формой защиты от общественного мнения. Люди в масках не боятся, что их опознает мафия, поскольку многие из них с бандитами и без того коротко знакомы. Просто маска создает ситуацию анонимности, безответственности и безнаказанности. А кроме того, порой за масками скрываются такие рожи, что их лучше вообще не показывать.

Надо сказать, что «разрабатывать», например, журналистов безопаснее, нежели бороться с организованными преступными группировками. Журналист может скандал устроить, статью написать, но от этого еще никто не умирал. А от бандита можно и пулю получить.

В подобной ситуации нет и не может быть никаких правовых норм, никакого контроля - даже в том виде, в каком он существовал при советской системе. Тогда «органы» по крайней мере контролировала партия, наученная горьким опытом 1937 года. Теперь нет политической структуры, которая была бы способна извне прислеживать за тайной полицией. И нет демократических институтов, которые бы защитили общество от политического сыска.

Написав все вышесказанное, я неожиданно поймал себя на мысли: «Ну хорошо, правящие круги между собой разбираются, офисы друг другу вскрывают, компромат коллекционируют. Но мне-то что до этого? Может, так даже лучше? Пусть бьют друг дружку!»

Соблазн такой логики велик. Наверняка так рассуждает большинство населения. И все же ситуация несколько сложнее. Если бы политический сыск был ограничен именно олигархами и начальниками, то это было бы проблемой, точнее наказанием самих олигархов и начальников. К сожалению, в жизни все иначе. Стихия беззакония не знает границ. Более того, если журналиста, работающего на олигарха, проще «взять в оборот», нежели бандита, то рабочего активиста где-нибудь в провинции - легче, чем столичного журналиста. Структуры, набирающиеся опыта во внутриолигархических разборках, вполне могут использовать те же методы и по отношению к рядовым гражданам. Точнее, уже используют, только об этом мы знаем еще меньше. Ибо олигархи публично жалуются друг на друга и на «органы», а рядовой гражданин твердо знает, что жаловаться некуда и некому. А потому молчит.

Использование спецподразделения «Тайфун» в 1999 году против рабочих в Выборге - образец того, как методы, опробованные в схватках между олигархами, получают применение в «классовой войне». Разница лишь в том, что «маски-шоу» в офисах банков обходятся (пока) без крови и мордобоя, а десант на территории Выборгского целлюлозно-бумажного комбината сопровождался стрельбой на поражение. Готов биться об заклад, что это только начало.

Пока мы молчим, нас можно игнорировать. Не претендуя на власть, мы тем самым гарантируем и собственную безопасность. А ругать олигархов или Кремль можно нынче не только на кухне, но и на Красной площади. И даже в газетах. Начальство теперь даже своеобразный кайф ловит, читая в оппозиционной печати про свои художества.

Только откуда у нас столь твердая уверенность, что подобная «демократия» лучше брежневского «тоталитаризма»?

1) Как Вы определяете глобализацию, какова на Ваш взгляд, ее основная характеристика?

Термин «глобализация» как и большинство терминов, введенных в оборот современными средствами массовой информации глубоко демагогический, двусмысленный и принципиально вводящий в заблуждение. Капитализм был глобален всегда в этом одно из его принципиальных отличий как экономической системы. Капитализм возник сначала именно как система международной торговли, а лишь затем сложились национальные рынки и (на этой основе) современные буржуазные нации.

История капитализма циклична, она включает в себя не только фазы конъюнктурных кризисов и подъемов, но также и открытые Кондратьевым «длинные волны» развития (периоды роста и стагнации). Точно также включает она в себя и циклы интернационализации и локализации капиталов. Наиболее выразительным примером предшествующих фаз интернационализации был период 1870-1914 годов, закончившийся Мировой войной. Затем последовал период укрепления национального государства и консолидации национальных рынков («общество потребления» и т.д.). Сейчас мы переживаем очередной цикл интернационализации, ничего принципиально нового в этом нет.

Другое дело каковы характеристики этого цикла. Во-первых, преобладание развития информационных, коммуникационных технологий над производственными, а финансового капитала над промышленным. И лишь во-вторых, более интенсивная интернационализация процессов производства и обмена под контролем крупнейших транснациональных корпораций. Кстати показательно, что международный товарный обмен вырос не больше, чем он рос в предшествующие периоды подъема на основе «национального капитализма». Если сейчас мировая конъюнктура ухудшится, то резко сократится и международный товарообмен.