Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 1995-2000гг.

Тенденция к превращению КПРФ в парламентскую партию постоянно усиливалась. Успехи на местных выборах в 1995 году закрепили эту же тенденцию. В ряде областей “Красного пояса” коммунисты получили большинство в местных законодательных собраниях. В некоторых областях (Воронеж, Кемерово) это привело к резкому конфликту с местной исполнительной властью, но в большинстве случаев коммунистическое большинство пошло на сотрудничество с региональными элитами.

Стремление к “конструктивности” предопределило характер работы КПРФ в Госдуме в 1994 году. Несмотря на острые разногласия во фракции, разделившейся почти поровну, Геннадий Зюганов провел решение о поддержке коммунистами правительственного проекта бюджета. В течение большей части 1994 года можно говорить о сотрудничестве КПРФ с правительством Черномырдина, и к концу этого относятся высказывания Ельцина о возможности включения коммунистов в правительство. Однако в 1995 году ситуация резко изменилась. Лидеры КПРФ стали занимать все более жесткую позицию. Сказалось и давление со стороны низовых парторганизаций, и война в Чечне, и предвыборные соображения. К тому же фракция все более осваивалась с ролью парламентской оппозиции. За два года работы в Думе коммунисты осознали, что можно завоевать репутацию конструктивной силы, не только соглашаясь с властью, но и жестко критикуя ее.

В целом работа фракции КПРФ в Госдуме была очень успешной и способствовала резкому укреплению партии. Постоянно используя парламентскую трибуну, КПРФ оттеснила на второй план в общественном сознании более радикальные коммунистические организации. Для умеренных левых, не разделявших идеологии КПРФ, также не осталось иной альтернативы, кроме компартии, ставшей единственным парламентским представителем левых сил. Эта тенденция еще более усилилась к концу 1995 года, когда стал очевиден поворот вправо Аграрной партии России. Выступая скорее как лоббистская организация, АПР постепенно утрачивала влияние среди избирателей в сельских районах и авторитет среди городского населения. В результате к КПРФ потянулись разочарованные сторонники аграриев.

Если в 1993 году КПРФ воспринималась как самая большая, но не самая серьезная оппозиционная сила, то к концу 1995 года компартия воспринималась значительной частью населения страны уже как единственная настоящая оппозиционная организация. Это не замедлило сказаться на политическом процессе в России и прежде всего на исходе выборов 1995 года.

Победив на декабрьских выборах и готовясь к выборам президентским, КПРФ всячески стремилась показать себя умеренной партией, оглядываясь на опыт своих бывших товарищей из Польши и Венгрии. Новый спикер Государственной Думы Геннадий Селезнев заявил, что ему “близка шведская модель”, а отказ от идеи диктатуры пролетариата - “уже не предмет дискуссий” note 1. Однако остается большим вопросом, сможет ли КПРФ стать партией “умеренного прогресса в рамках законности”, как того желает ее руководство. Проблема не только в старых идеологических корнях и настроениях рядовых коммунистов, но и в объективных противоречиях самой российской жизни, не оставляющих места для централистского “здравомыслия”.

Победа на выборах позволила КПРФ установить контроль над всеми комитетами, которые партия считала для себя важными. При этом КПРФ не стремилась к полному контролю над работой парламента. Взяв комитеты по экономической политике, законодательству, науке и образованию, безопасности и др., КПРФ оставила за “Яблоком” комитет по бюджету, за ЛДПР - комитет по социальной политике.

После затяжной паузы, связанной с распределением постов и комитетов, фракция коммунистов в Думе оказалась поставлена в крайне сложное положение из-за надвигавшихся президентских выборов. Из-за этого крайне затруднительным стало продолжение обычной практики парламентских компромиссов. В то же время “низы” партии требовали решительных действий, закрепляющих победу на выборах.›

Такой акцией стало постановление Думы, осудившее Беловежские соглашения о развале СССР. По существу Государственная Дума лишь констатировала, что в 1991 году соответствующие решения были приняты Верховным Советом с нарушением действовавшего тогда законодательства. Но этого было достаточно, чтобы спровоцировать серьезный политический кризис в стране.

Резкий поворот в сторону вопроса об интеграции с бывшими республиками СССР как ключевого вопроса избирательной кампании коммунистов, произошедший в марте, вызван был также растерянностью и отсутствием четкой позиции по другим вопросам. Однако постановление по Беловежским соглашениям, принятое 15 марта, не привело к ослаблению позиций КПРФ, как утверждала враждебная партии пресса. КПРФ не потеряла сторонников. Проиграть на вопросе о Беловежском соглашении коммунистам было в принципе невозможно. Судя по опросам, Беловежскую Пущу не простили Ельцину две трети жителей России, а обострение дискуссии о прошлом для КПРФ было выгодно.

Резкая реакция Ельцина и его окружения, как и пропагандистская антикоммунистическая волна в прессе, скорее сработали на КПРФ. Совет Федерации занял гораздо менее жесткую позицию, чем ожидали в Кремле. Однако КПРФ не смогла пропагандистски раскрутить эту крайне выгодную для партии тему и даже проиграла по целому ряду позиций.

Выступление левых в Госдуме сплотило правых в стране. Если до марта 1996 года была большая вероятность, что голоса в первом туре будут раздроблены, то теперь стало ясно, что Ельцин получит огромное большинство голосов правого и либерального электората. А это значило, что шансы Зюганова выйти во второй тур не с Ельциным, а с Жириновским (оптимальный для КПРФ вариант) сократились.

КПРФ не смогла пропагандистски обеспечить свое выступление в Думе. Думское большинство не сумело довести до населения свою позицию. Объяснять это просто “враждебностью” СМИ нелепо. КПРФ знала о враждебности СМИ с самого начала. Но ничего не было сделано, чтобы создать этому какой-то противовес. Тем более, что СМИ не могут просто игнорировать КПРФ, и сильные пропагандистские шаги партии не останутся безрезультатными даже в условиях “враждебного окружения”.

Голосование по Беловежской Пуще сопровождалось разногласиями внутри КПРФ. Зюганов, судя по сообщениям прессы, колебался, а часть руководства действовала вяло, не решаясь разыграть вопрос о Беловежских соглашениях в качестве “козырного туза” кампании. После того, как власть стала действовать напористо и агрессивно, руководство компартии попыталось со своей стороны еще более обострить ситуацию заявлениями об угрозе переворота.

Однако именно решение по Беловежской Пуще, как бы к нему ни относиться, оказалось единственной попыткой коммунистов выработать и применить собственную парламентскую стратегию, соединить работу в Государственной Думе с агитацией, обращенной к массам. После этого фракция все более плывет по течению. Чем меньше в парламенте принципиальной дискуссии - тем больше политической игры, тем меньше разницы между элитой и “контрэлитой”. События, происходящие в парламенте, увы, все менее значимы для большинства граждан. В свою очередь, парламент, где доминируют левые, сталкиваясь в недоброжелательными средствами информации, склонен винить в своих бедах правую прессу, забывая, что сам даст ей в руки козыри.