Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг.

Я не вижу ничего положительного в сегодняшнем состоянии страны и в происходящих изменениях. Я вижу лишь углубляющуюся деградацию: культурную, моральную, интеллектуальную, социальную, экономическую. Я понимаю, что это продолжение деградации, идущей еще с момента сталинского контрреволюционного термидорианского переворота. С тех пор мы живем в условиях торжествующей контрреволюции. Сегодня она достигла стадии перехода от клептократической Директории к Брюмеру, к бонапартизму. И неудивительно, что за долгие десятилетия деградации мы докатились до такой власти, которая способна только воровать или присваивать (то есть приватизировать) не ею созданную - государственную - собственность. А также «распиливать» займы и гранты.

Если вам не нравится «излишне политизированная» левая молодежная культура - варитесь в официальной, играйте по правилам деградантов, говорите с ними на одном языке, деградируйте вместе с ними. Что предлагает официальная культура? Шилова, Баскова, Церетели, Пелевина, Киркорова. Как говорил тов. Сталин, «других писателей для вас у меня нет». Выбора нет. Либо новорожденная молодежная левая культура, либо необратимо деградировавший мэйнстрим.

Деградировала не только ведь культура в узком смысле слова, как культура художественная. Это касается и академической науки. Коллега, социолог из Пензы, попросила меня посмотреть статьи по социологии молодежи, опубликованные в последние годы в журнале «СОЦИС (Социологические исследования»). Сама она сделать этого не могла: библиотеки Пензы перестали выписывать журнал, поскольку последние лет пять его никто не спрашивал. Я посмотрел - и мне стало плохо. Это не наука. Это полный крах. Все статьи по социологии молодежи распадаются на четыре категории. Первая: изложение, часто с многочисленными ошибками, западных концепций, имеющих мало отношения к нашим реалиям. Вторая: отработка грантов, полученных под темы, опять же не имеющие отношения к российским реалиям. Третья: макростатистика. Четвертая: защита от неведомо чьих обвинений, обычно так пишут авторы из провинции - у нас в регионе с молодежью все хорошо, она есть, школы и вузы функционируют, молодые женятся и даже заводят детей. Полное впечатление, будто некто заявлял об обратном и начальство дало указание «дать отпор клеветникам». Но все это не имеет никакого отношения к социологии. Другой пример. Татьяна Шмачкова, в свое время ответственный секретарь журнала «ПОЛИС (Политические исследования)», сетовала на авторов: «Да что же это такое? Они все воруют друг у друга и приносят нам. За кого они нас принимают - за непрофессионалов, которые не заметят плагиата? В советские времена те, кто имел доступ в спецхран, точно так же воровали у западных авторов. Но тогда с этим еще можно было мириться: в отечественный научный оборот вводились новые идеи. Но сейчас-то воруют друг у друга!»

В этих условиях тотальной деградации я могу только приветствовать любые действия по созданию новой культуры, оппозиционной культуре официальной, насквозь прогнившей. Будущее у того, что разлагается, только одно: полный распад. Труп, достигший стадии разложения, реанимировать уже невозможно.

Теперь о «позитиве», о положительном содержании. Всякое развитие начинается с критики. Именно в процессе критики выявляется, что жизнеспособно, а что нет. Всякая критика осуществляется с какой-то позиции - и эту позицию легко определить по характеру критики. Абсурдно же считать, что, например, творчество Салтыкова-Щедрина не содержит ничего позитивного. Кстати, в статье приводятся и примеры произведений левой молодежной культуры, не носящих специально критического характера (большинство песен групп «Зимовье зверей» или «Навь»). Кроме того, «позитив» не может быть создан на пустом месте, из ничего, с нуля. Под ним всегда есть какая-то традиция. Поэтому французская буржуазная революция обращалась к традиции республиканского Рима, а большевики - к традиции якобинцев, пусть те и были буржуазными революционерами, а большевики - антибуржуазными. Но иначе в культуре не бывает.

Описанное в статье явление появилось только что - при Путине, когда стало ясно, что кончились и «перестройка», и «постперестройка», и окончательно оформилась картина ожидающего нас будущего. Советская номенклатура, пожелавшая стать собственниками государственного имущества, отказаться от чуждой себе революционной идеологии и прекратить изнурительное противостояние с Западом, выбрала и навязала всему обществу будущее сырьевого придатка, полуколониальной периферии, лишенной всяких перспектив развития и не дающей подавляющему большинству населения шансов на достойную жизнь. В ближайшее время нас ждут дальнейшее свертывание «избыточной» буржуазной демократии, ликвидация «избыточных» для страны «третьего мира» советских образования, науки, здравоохранения. Страна вернется к дореволюционной полудикости образца XIX века.

И люди оказались перед ограниченным набором личных стратегий. Можно пойти на панель и начать обслуживать власть. Можно эмигрировать, это - крысиная стратегия: крысы бегут оттуда, где плохо, не пытаясь изменить само это место. А можно разрабатывать и проверять на практике механизмы сопротивления.

То, что представители левой молодежной культуры выбрали последний вариант, уже свидетельствует в их пользу. Хочу подчеркнуть - это не субкультура. Субкультура - это патология, она сама себя загоняет в гетто (или помогает власти это сделать), ее можно поместить в специально отведенную резервацию, то есть интегрировать в систему и тем самым обезопасить. А предмет статьи - это своеобразный молодежный вариант «большой» культуры, продолжение «классической» линии. Именно поэтому у него есть будущее и шанс на победу.

Б.Ю. Кагарлицкий. Требовать от любой культуры, не только левой, «позитива» и «конструктива» вообще бессмысленно, так мы вернемся на уровень «сапоги важнее Рафаэля». Чем больше мы говорим о позитивном и конструктивном смысле культуры, тем сильнее впадаем в банальности. Наиболее позитивно и конструктивно как раз то, что не улавливается на уровне слов и формулировок и схватывается интуитивно - именно поэтому культуру так трудно определить в формальных дефинициях.

Спор о соотношении левой и «большой» культур тоже малопродуктивен: даже Ленин, писавший о двух культурах, одна из которых - пролетарская, другая - буржуазная, одна - прогрессивная, другая - реакционная, прекрасно сознавал, что не все прогрессивное есть по определению пролетарское и не все реакционное есть по определению буржуазное. Рациональное зерно подобного подхода состоит в другом: культура не может быть отчуждена от социальной борьбы, от социальных противоречий, от политического контекста. Можно сколько угодно говорить, что ты аполитичен, но это не значит, что политики вообще не существует. Она все равно будет влиять и на самого аполитичного автора. Как - другой вопрос. В любом случае аполитизм - тоже политическая позиция: определенное отношение к политике - или неспособность совладать с политикой, или отсутствие в сегодняшней политике приемлемых для человека альтернатив.