Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2006г.

Знакомый венский юрист, твердо поддержавший позицию Москвы, заявил, что продавец имеет законное право требовать за свой товар любую цену и отключать кого угодно. «А не жалко Украину? - спросил я. - Промышленность остановится, миллионы людей без работы окажутся». Мой собеседник изумился. «Ну и что? Почему я должен их жалеть? Какое мне вообще до них дело?» А вот когда снижается подача топлива в Австрию, это, конечно, нехорошо. «Мы же заплатили!»

В большинстве случаев, однако, комментаторы были настроены к Москве негативно. Во-первых, повторялось, что давление в трубопроводах падает не только из-за «несанкционированного отбора газа» украинцами. Большинство экспертов были твердо уверены, что невозможно понизить давление в одной части системы без последствий для другой ее части. Так что за недополученный газ ругали именно русских. Даже неизменно ратующая за рыночные цены Financial Times писала, что украинское дело нанесло «серьезный удар» по репутации Газпрома (serious blow to the company’s image. - FT Europe, Jan. 14/15 2006). Подозрения в адрес Москвы еще больше усилились, когда в середине января поставки газа в Западную Европу снова резко упали. На сей раз Украина уже точно была ни при чем: из-за морозов топлива не хватало нам самим.

Когда «газовая война» миновала, бюргеры вздохнули с облегчением и перевели взгляд в другую сторону - на сей раз всех волнует Иран и политика США на Ближнем Востоке. Надо сказать, что американские власти имеют в Европе репутацию еще худшую, чем российские. Если на русских смотрят с подозрением, то про администрацию Дж. Буша европейский обыватель твердо знает, что они безумные, crazy. И в частных разговорах это повторяют не только левые, но и вполне лояльные к западным ценностям бюргеры. Так что у России еще не самая худшая репутация.

Разница, однако, еще и в том, что Вашингтон, как бы плохо к нему ни относились, воспринимается как объективная сила, с которой нельзя не считаться. Иное дело мы. То, что в случае США оценивается как «агрессивная политика», в случае с русскими воспринимается как бытовое хамство.

Украинским чиновникам легче. Не то чтобы им прощали то, что не прощается россиянам. Просто их с Запада просто почти не видно! Захват маяка в Ялте европейская пресса не заметила. Слишком мелкое событие. Если наши газеты выдвинули крымскую «войну маяков» на основное место в международных разделах, воспринимая ее как продолжение «газовой войны», то западная пресса об этом почти не писала. Даже The Moscow Times уделила крымской склоке минимум внимания, отводя основное место событиям вокруг Ирана. И, в общем, правильно.

Другое дело, что мелкие склоки не раз оборачивались серьезными конфронтациями с тяжелыми международными последствиями - вспомним хотя бы Фолклендскую войну между Англией и Аргентиной. Склока между Россией и Украиной слишком многим в обеих странах выгодна, а потому будет продолжаться. И репутация Кремля в Европе от этого не выиграет.

Что думать про Украину, европейский обыватель толком не знает. А вот про Россию у него есть определенное мнение, и мнение это по большей части не слишком позитивное. Потому все, что происходит между Москвой и Киевом, рассматривается на уровне массового сознания не через призму отношений двух государств, а скорее как результат деятельности Кремля. Украина воспринимается скорее как некий пассивный объект, над которым московские чиновники совершают какие-то не всегда понятные и уж точно опасные действия. Что это за объект, никто толком сказать не может, но лица чиновников хорошо знакомы, а потому вся ответственность автоматически падает на них.

Политологи обожают делать прогнозы.

Эти прогнозы никогда не сбываются.

Репутация политологов от этого никогда не страдает.

Вот три простые правила, которые надо знать, обращаясь к многочисленным интервью политических экспертов и глубокомысленным комментариям, заполняющим полосы газет и журналов, эфир радио и телевидение, виртуальное пространство Интернета. Темы для интервью и комментариев неизменно дает власть, своими заявлениями, обещаниями и кадровыми перестановками.

Вот и теперь экспертному сообществу дали работу. Назначив бывшего главу своей администрации Дмитрия Медведева вице-премьером с неопределенно-широкими полномочиями, президент Путин создал почву для многочисленных рассуждений о том, что имя его наследника, похоже, уже названо.

Здравый смысл, разумеется, восстает против такого тезиса. Во-первых, у главы администрации президента власти больше, чем у вице-премьера. Можно сказать, что Медведев обменял реальную власть на «публичность», на возможность почаще мелькать в телевизионном экране. Но такой ли это выгодный обмен? Особенно в наших условиях.

А во-вторых, кто же назначает наследника за два года до выборов?

Весь фокус с Путиным был в 1999 году в том, что его никто не знал, что он не был политической фигурой, ни за что не отвечал, не успел нажить себе врагов в правящей элите. Человек ниоткуда идеально подходил и по-прежнему подходит на роль правителя Российской Федерации. Представьте себе, что было бы, если бы Путина назначили премьером всего на год раньше! Впрочем, и представлять не нужно: мы знаем, что случилось с Сергеем Кириенко.

У Медведева, конечно, должность щадящая: вице-премьер. То есть, человек ни за что не отвечающий, но при делах. Жаль только, отличиться перед народом в этой должности тоже не удастся. И не только потому, что пост недостаточно высок, а потому, что власть ничего хорошего для большинства населения в ближайший год не сделает.

Национальные проекты, про которые нам рассказывает президент, это, конечно, очень мило. Большие инвестиции, крупные заказы для местных и иностранных корпораций, огромные «откаты» для отечественных чиновников. Между тем для среднего российского обывателя готовятся «подарки» совершенно иного рода. Вступление в силу нового Жилищного Кодекса, рост коммунальных тарифов, цен на транспорт, продолжающаяся коммерциализация образования, здравоохранения. Особый подарок для студентов - ликвидация военных кафедр и пересмотр системы отсрочек. Особый подарок для гражданского общества - новый закон, ставящий неправительственные организации под контроль правительства. «На закуску» имеются проекты водного и лесного кодексов, каждый из которых грозит катастрофой национального или даже планетарного масштаба, но населению, измученному жилищно-коммунального реформой, будет уже не до этого.

Политика властей вполне логична. «Вторая волна» реформ предполагает целый комплекс взаимосвязанных мер, начиная от коммерциализации транспорта, заканчивая превращением жилищно-коммунального хозяйства и образования в прибыльный частных бизнес. На заключающем этапе настанет очередь медицины (надо отдать должное властям, они понимают, что возможен побочный эффект в виде массового роста смертности, а потому этот аспект реформы откладывают напоследок).