Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2007г.

Небольшая группа российских активистов, участвовавшая в демонстрации, выбралась из первой передряги благополучно. Некоторые уже были в Афинах на Европейском социальном форуме, где «автономы» подставили демонстрантов по той же программе. Теперь, увидев людей в черных масках и почувствовав запах слезоточивого газа, россияне правильно оценили ситуацию и предпочли держаться подальше от эпицентра конфликта. Правда, если верить немецким газетам, нескольких русских умудрились арестовать в Ростоке еще за несколько дней до демонстрации - они шли по главной улице и пугали бюргеров, распевая «Интернационал». Видимо выпили слишком много пива с английскими троцкистами.

К вечеру 3 июня сообщили о первом арестованном участнике из России. Если верить данным полиции, он присоединился к «хаотам», кидавшим камни. Только «хаоты» скрываю лица масками и платками, а наш соотечественник радостно демонстрировал свою физиономию нескольким десяткам видео- и фото камер.

Сам я добрался до Ростока только к вечеру 3 июня. Когда, собственно, и нужно было приезжать. Ведь открытие саммита было еще впереди. Поезд на север шел полупустым, хотя в вагонах было заметно изрядное количество молодых людей с рюкзаками, тихо читавших леворадикальные брошюры. Большинство из них никто не организовывал, они просто отложили свои дела на несколько дней и ехали в Мекленбург, чтобы выразить свое отношение к мировому начальству.

На вокзале поезд уже поджидали. Несколько девушек встречали прибывающих активистов и давали информацию о том, где можно расселиться и куда направиться. Одновременно на перрон выдвинулся отряд военизированной полиции. Все как на подбор - рослые блондины, настоящие арийцы. Среди полицейских имелось некоторое количество девушек, таких же рослых и накачанных, как и парни. Полицейские немного постояли со скучающим видом, а затем блокировали один из отрядов молодежи. Минуты три обе группы молча глядели друг на друга, затем так же, не произнося ни слова, полицейские начали проверять рюкзаки и сумки молодых людей. Те не протестовали.

На привокзальной площади я обнаружил полтора десятка грязных панков, которые явно собирались устраиваться здесь на ночлег. Среди них одиноко стоял помощник уполномоченного по правам человека Украины Василий Терещук. Панки дружелюбно и вежливо объяснили нам, как пройти к отелю, а затем один из них вдруг спросил, нет ли у меня обратного билета на Берлин. «Вы же, наверное, по тарифу выходного дня приехали? По нему можно сегодня вечером назад вернуться. Я бы в Берлин съездил. Отдохнуть хочу». Молодой человек явно соскучился по горячей ванне.

В городском порту громыхала музыка, и несколько тысяч молодых людей радостно подпрыгивали в такт песне, слова которой разобрать было совершенно невозможно. Над толпой развевались флаги Левой партии, молодых социал-демократов (Jusos) и молодых зеленых. Немного поодаль продавали свою литературу троцкисты. У причала пришвартовалось несколько парусников, на их мачтах красовались плакаты, разоблачающие двуличие «Большой восьмерки». Самый большой (но и самый невнятный) принадлежал «Гринпису»: «G8: кончайте говорить, беритесь за дело!» Видимо, речь шла об обещании мировых лидеров покончить с бедностью.

Революционные плакаты и граффити украшали город в самых разных местах, а рядом с ними красовалась реклама, призывающая посетить «Специальное казино G8». Девиз заведения гласил: No risk, no fun. Иными словами, кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Концерт подходил к концу, и колонна полицейских автомобилей двигалась к окраине города, отвозя на отдых утомленных опасной и трудной службой стражей порядка. Впрочем, и в порту их оставалось немало. Однако настроение было уже не рабочее. Полицейские, видимо, мобилизованные из других городов, фотографировали морской пейзаж, просматривали дневные видеозаписи и гуляли по пристани вперемежку с демонстрантами. На вокзале полицейские добродушно объясняли панкам, как добраться до лагеря антиглобалистов. Трудно было представить, что вчера некоторые из этих людей лупили друг друга почем зря.

Лагерь, разместившийся примерно в 10 минутах езды от центра города, представлял собой небольшой палаточный городок со своими улицами, главными воротами и даже с неким подобием администрации. Главная улица называлась Via Carlo Giuliani в честь молодого антиглобалиста, убитого в Генуе карабинерами в 2001 году. Была здесь и аллея Розы Люксембург, заселенная марксистами, и бульвар Дуррути, облюбованный анархистами. Впрочем, улицы внушительно выглядели только на плане. В действительности они были обозначены тонкими желтыми лентами вроде тех, которыми полиция огораживает место преступления. Вход в лагерь закрывал шлагбаум, у которого размещались палатка с надписью «консьерж» и другая палатка, где можно было подзарядить мобильные телефоны. Было великое множество биотуалетов, все очень грязные, а также пункт бесплатного доступа в Интернет, где постоянно стояла очередь.

Как нам объяснили, компьютеры и другие ценные вещи в лагере оставлять не рекомендуется (вот почему некоторые молодые люди даже на демонстрацию ходили с рюкзаками за спиной). У входа в лагерь можно было прочитать слезную историю двух немецких девушек, которые вчера познакомились с четырьмя английскими парнями, очень весело провели вечер, а поутру не обнаружили у себя ни вещей, ни палатки. Теперь они просили вернуть им хотя бы палатку.

Прессу в лагерь не пускали, фотографировать и снимать запрещали, что у журналистов вызывало живейшее раздражение. Телекорреспондент из Москвы уверял меня, что в лагере должно быть полно пьяных и накурившихся марихуаной ребят. Однако ничего подобного мы не увидели. Характерный запах травки, который можно, например, понюхать в коридорах некоторых московских вузов, напрочь отсутствовал, пили в основном вино, а самым крепким напитком была бутылка граппы, которую притащил с собой петербургский художник Дмитрий Виленский - мы с ним ее и распили.

Греки и русские, потягивая австралийское вино, пели революционные песни, которые звучали на обоих языках совершенно одинаково. Время от времени мимо проходили молодые люди в характерной одежде «Черного блока». Здесь они не скрывали своих лиц, и именно поэтому запрещено было фотографировать. Впрочем, многие жители лагеря этим запретом пренебрегали, используя мобильные телефоны, чтобы «остановить мгновенье». Никто не обращал на это особого внимания до тех пор, пока нарушители правила были из своих. Кто-то танцевал, где-то играла музыка, кто-то писал тексты в компьютерах, смотрел видео об аграрных проблемах Латинской Америки и спорил о политике.