Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

Помимо всего этого НБП была вынуждена поменять свое название, так как по новым законам организация больше не может называться партией. Подали документы на перерегистрацию. Вчера Министерство юстиции отказало политической организации Эдуарда Лимонова «Национал-большевистская партия» в перерегистрации под новым названием «Национал-большевистский порядок». И даже объяснять причины отказа представители Главного управления Минюста по Москве отказались.

А недавно, на страницах «Русского журнала» Лимонов выступил с материалом анализирующим политическую обстановку в стране. В тексте как всегда много личных обид на разных политиков. Более того, он пытался доказать, что Пономарев, Кагарлицкий и ЮКОС собираются «строить новую национал-большевистскую партию». Только зачем стране еще одна НБП? По его мнению «цена проекта была обозначена как 1,5 млн. долларов в год»… И как заправский попрошайка Лимонов тут же плачется, что «Создание партии - тяжелая крестьянская работа. Она не по зубам хитрым, быстрым и маневренным функционерам от левой политики»…

… Отдайте деньги МНЕ, крестьянскому сыну! Так и читается сквозь строчки.

Возможно, если бы у оппозиции и были полтора миллиона, их и имело бы смысл отдать Лимонову. Если бы не один показательный случай. В свое время, Владимир Московцев продав две квартиры, уже «вложил все свои деньги в партию». А когда оказался на улице пришел к Лимонову и спросил: - Я все отдал партии, а где мне жить?

«Так ты не живи!» Был ему ответ.

Так что на вопрос «что такое НБП?», теперь каждый может отвечать в меру своей испорченности.

- Россию на этом саммите будет представлять министр иностранных дел, хотя все очень ждали в Стамбуле Владимира Путина. Он туда не поехал. Почему он туда не поехал?

КАГАРЛИЦКИЙ: Я думаю, причин две. Первая та, что российские власти достаточно откровенно и на протяжении уже длительного времени выражают неудовольствие по поводу того, как происходит расширение НАТО на Восток.

- Ну, уже расширились.

КАГАРЛИЦКИЙ: Тут есть некоторые нюансы. Дело же не только в том, будет происходить расширение или нет. Дело в том, что в процессе расширения было обещано, что российские интересы будут учтены. А у нас есть специфические интересы, хотя бы, например, по экспорту вооружений. Например, если армии наших бывших союзников по восточному блоку будут перевооружаться по натовским стандартам, то приведет ли это к полному вытеснению советских образцов или российских образцов американскими и западными образцами, или будет все-таки некоторая ниша сохранена для российского вооружения и, соответственно, российских военных экспертов? В данном случае Запад, в общем, все-таки не пошел серьезно на какие-либо уступки. И есть целый ряд подобных же вопросов. То есть, может быть, Россия могла бы дипломатически или экономически получить некие компенсации за потерю своих традиционных сфер влияния. Здесь тоже, в общем-то, несмотря на большие разговоры, ничего не было. То есть российские власти не удовлетворены тем, как Запад провел расширение, и тем, что происходит после расширения НАТО. Это один момент.

Второй момент, конечно, тот, что сама российская дипломатия до конца не понимает, что ей делать с НАТО, как строить отношения с НАТО в дальнейшем, и это отчасти связано, конечно, с тем, что сама российская дипломатия не вполне определилась относительно стратегических перспектив России как в Европе, так и вообще. Но с другой стороны, это имеет и объективный характер, потому что сама НАТО тоже не вполне определилась относительно собственных перспектив. Поэтому выстраивать российские отношения с тем, что само не знает, что оно такое, довольно трудно.

- Получается, правильно сделал Владимир Путин, что в Стамбул не поехал?

КАГАРЛИЦКИЙ: Да, вы знаете, это может быть определено, как ни странно, знаменитым рекламным слоганом, что «иногда лучше жевать, чем говорить». Вот это тот самый случай, когда для России выгодно показывать себя поменьше, поменьше брать на себя каких-то обязательств. А это очень важно, потому что если приезжает первое лицо и если какие-то обязательства готовятся, предлагаются, то отказаться от них на этом этапе либо очень трудно, либо это уже приобретает характер политического скандала, некоторой конфронтации и так далее. Если же приезжает второе-третье лицо, то всегда есть возможность сказать: мол, вы знаете, мы должны еще посоветоваться, обсудить, подумать, это все очень интересно, но это в будущем.

- Предлагается и другая версия: Владимир Путин не поехал в Стамбул, потому что главной темой переговоров в Стамбуле России и НАТО должны быть темы российских военных баз в Грузии и Молдавии….

КАГАРЛИЦКИЙ: Да, действительно, это третья тема, она не стратегический характер носит, а скорее тактический. Но понятно, что вытеснение России из этих зон продолжается. Кстати говоря, в общем, я думаю, будет происходить и вытеснение России из Украины таким же точно образом. К этому, кстати, все идет уже, и украинские власти не слишком это скрывают. И это по существу следующий рубеж расширения НАТО на восток и юго-восток, которое затрагивает интересы России таким же точно образом. И здесь, скорее всего, существует риск повторения той же истории, которая произошла в Восточной Европе, то есть Россия, скорее всего, свои позиции все-таки сдаст. Вопрос в том, получит ли Россия за это какие-либо компенсации. И похоже, что сейчас российское руководство не испытывает большой уверенности, что Запад какие-либо компенсации готов предоставить, поэтому опять же старается тянуть время.

- Российское руководство часто упрекают в том, что оно исправляет уже совершенные ошибки, но никогда не может возможные ошибки просчитать. То есть мы всегда работаем не на опережение, а мы как бы задним умом крепки. Насколько в данной ситуации такое определение соответствует действительности?

КАГАРЛИЦКИЙ: Дело-то ведь не в том, хорошая или плохая внешняя политика, а в том, что российское государство, несмотря на уже 13 постсоветских лет, все-таки до конца не определилось со своей стратегией, своими интересами. Это отчасти связано с внутренними проблемами, которые не решены, несмотря на все заявления о наших успехах. Ведь дипломатия любая хороша, когда она является продолжением какого-то курса, ведущегося внутри страны. Несмотря на большие декларации о том, что у нас серьезные перемены и так далее, на самом деле страна находится в дрейфе, она плывет достаточно стихийно, она держится на плаву, потому что у нас есть дорогая нефть и некоторые другие обстоятельства, которые пока нам благоприятствуют, инерция экономического роста и т. д. И в этой ситуации выработать активную, наступательную внешнюю политику очень трудно. Поэтому Министерство иностранных дел и все остальные структуры, которые так или иначе завязаны на внешнюю политику, они работают, что называется, в текущем режиме, то есть они сталкиваются с какими-то конкретными проблемами и их по мере поступления решают.