Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

То, что произошло в стране при строительстве общества, которое вначале громко объявлялось демократическим, не охватывается понятием экономической приватизации. Совершилась и политическая приватизация. В частности, через систему ваучеризации, которая была нечто большим, нежели просто экономическим механизмом, группой людей была произведена приватизация наших политических прав, как граждан. Тех прав, которые все жители постсоветского пространства, когда-то, по самому факту рождения здесь, т.е. как граждане, делегировали государству. В этом ведь и состоит источник легитимности государственного управления - люди передают государству свои права, так сказать, в доверительное пользование. Это - основные гражданские права, права человека, если угодно (т.е, права на обеспечение своей безопасности, на достойную жизнь и многое другое). Эти права делегированы граждан СВОЕМУ ВНУТРЕННЕМУ институту -государству.

А государство в конечном итоге не просто устранилось от исполнения своего долга. Став преемником агента, которому было вручено имущество принципалов (причем в прямом смысле этого слова - в виде общенародной собственности, права на которое, кстати, юридически не были оформлены за КАЖДЫМ из живших в СССР), новое государство все это богатство попросту присвоило. Внутри ломающегося государства возникали те самые группы, которые могли осуществлять власть, только паразитируя на экономике. В свое время нынешний советник президента по экономике А.Илларионов, профессиональный экономист, в середине 90-х много писал о так называемом трансакционном секторе. Согласно теории, трансакционный сектор экономики обеспечивает целостность сделки, информационную доступность этой сделки, прозрачность, защиту от рисков, обмана партнера и т.д. Тогда Илларионов говорил, что у нас в трансакционном секторе задействовано едва ли не больше, чем в производительном секторе. Потом Илларионов стал советником президента и перестал писать об этом. Но данная тенденция, на самом деле, никуда не исчезла. Она просто приобрела системный характер.

Олигархи, будучи экономическими выразителями тех самых властных групп интересов, выносят свою конкурентную борьбу за пределы экономики. Они выносят ее в так называемую административную сферу. Этот административный рынок никуда не исчез со времен Советского Союза. Он просто пробрел другие, гораздо более циничные формы. Кроме того, дефицит товаров у нас просто заменился дефицитом денег. Безусловно, нынешней элите гораздо удобнее править в условиях так называемого «российского монетаризма» (не имеющего к реальному монетаризму никакого отношения), осуществляя просто тупое «обрезание», как сейчас пишут, денежной массы. Но самое страшное, что за этим стоит фиаско не только управленческое, но и интеллектуальное. Люди, которые правят экономикой в России, не знают, что с этой денежной массой делать. Поэтому экономический термин «стерилизация», означающий связывание избыточного количества денег в экономике, в наших условиях приобретает и еще свое исконно биологическое значение.

В итоге за счет стерилизации денежной массы, «стерилизуется» человеческая способность к защите своих собственных прав, которые, в принципе, уже были отданы. Но теперь вернуть их обратно гражданин не может, потому что одной из основных форм осуществления своей свободы - экономической - у человека нет. Человек у нас в стране лишен права легально выбирать форму получения дохода. У основной части населения РФ источником средств к существованию является не доход, а зарплата. Поэтому никакого «развитого капитализма» в том виде, в котором он присутствует в ведущих державах мира, капитализма «социально ориентированного», «рыночного» и т.п, нет и быть не может. Более того, в России исчезают термины, понятия, целые направления вполне либерального толка (я уже не говорю про марксистскую мысль), которые просто не вписываются в логику российской «экономики отката».

Например, у нас принципиально не хотят пользоваться терминологией и теорией «квазирынка», созданной на Западе. Думаю, потому, что в рамках западной теоретической мысли он как раз описывает реальное существование олигархии, которые для эффективного развития экономики вынуждены имитировать рыночные механизмы. Но наши олигархи, видимо, «не доросли» даже до осознания подобной крамолы.

У нас последовательно замалчивается теория экономики госсектора, которая тоже куда-то исчезла с конца 90-х. Вероятно, те, кто приватизировал экономическую мысль и законодательные инициативы в стране - Гайдар, Ясин, Мау и другие - решили, что для Грефа, Зурабова или Кудрина такие теории слишком сложны. В самом деле, неужели вслед за нобелевским лауреатом Стиглицем, классиком теории госсектора, находить компромисс между эффективностью и социальной справедливостью?! Проще же «монетизировать», и пусть всякие дармоеды вымирают побыстрее… Вот это эффективность!

Таким образом, происходит и «стерилизация» интеллектуального пространства. Из оборота даже изымаются целые пласты того, что на самом Западе относится к либерализму, Нынешние горе-теоретики не могут справиться с интеллектуальной массой, накопленной человечеством, как не могут справиться с массой денежной. Что делать?

Коротко говоря, олигархи существуют до тех пор, пока мы им это позволяем. Конечно, сегодня вернуть все украденное у населения (я говорю в том числе и прежде всего, о самих правах людей), чрезвычайно сложно. Но иного пути нет. Люди должны шаг за шагом, уверенно и напористо возвращать свое гражданское и политическое влияние (в идеале, конечно, эти понятия неразделимы). Каким образом?

В условиях уверенных шагов системы к коллапсу, в том числе, и подсистем управления, за счет перегруженности и централизации, можно только подталкивать эту систему к критическому порогу неэффективных решений. Делать это надо для того, чтобы актуализировать для системы властные рычаги, с которыми она до сих пор поступает, как собака на сене - т.е. сидит на них, но не может ими воспользоваться в интересах тех, кем управляет. В итоге у системы останется лишь два выбора: либо перестроиться в интересах большинства, либо погибнуть.

Что я имею в виду конкретно? Прежде всего, акты гражданского неповиновения - а это, в том числе, в условиях драконовского законодательства, и оппозиционный референдум (обреченный, безусловно, на запрещение). Конечно, выйти и перекрыть средства коммуникации - это сильно, энергично и действенно. Но это - ситуативно. В то же время, существует и такая форма, как подача массовых судебных исков. Несколько тысяч человек подают иски против конкретной компании. Граждане организуют (слава Богу, в Уставе Красноярского края эта возможность еще сохранилась) сбор подписей в рамках «народной инициативы». В принципе, важно как то, что будет напрямую внесен в Заксобрание «народный» закон, так и то, что этот процесс сплачивает людей. При проведении кампании народной инициативы, сборе подписей, людям можно объяснить гораздо больше, чем во время каких-то специальных агитационных работ. Поэтому наш Антиолигархический клуб, я согласен здесь с Олегом Пащенко, должен стать комитетом по выработке как законодательных инициатив, так и способов гражданского сопротивления, форм гражданского контроля над деятельностью так называемых олигархов и наших финансово-промышленных гигантов.