Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

Когда Испания вывела войска из Ирака, у нас писали про позорную капитуляцию перед террором. Идти на уступки, как известно, нельзя, поскольку это вызовет только новые террористические акты и новые требования. Этот принцип был сформулирован еще в 1970-е годы. И в те времена это было правильно. Тот терроризм был делом малочисленных групп фанатиков. Сегодняшний терроризм, напротив - организованная индустрия, тесно переплетенная со спецслужбами.

По логике профессиональных борцов с терроризмом, миролюбивая политика Испании должна была спровоцировать волну убийств и взрывов в других европейских странах, особенно в тех, что участвуют в оккупации Ирака. Но произошло противоположное. В Европе стало спокойнее (кстати, в Северной Ирландии террор тоже пошел на убыль после того, как всерьез начались поиски компромисса).

Значит ли это, что тезис о недопустимости «уступок террористам» ложен? Нет. Комментируя Беслан, Анатолий Баранов заметил: разрешение чеченского кризиса не могло быть целью людей, захвативших школу, - с помощью терактов можно разжечь войну, но нельзя достичь мира. Разрешение конфликтов не является «уступкой террору», оно представляет собой единственно эффективный способ борьбы с ним.

Взрывы в Испании произошли на фоне подъема антивоенного движения. Социалисты тогда укрепляли свои позиции, обещая уйти из Ирака. Логично было предположить, что после взрыва испанцы осознают необходимость и важность борьбы с терроризмом, сплотятся вокруг правительства и поддержат продолжение войны. Вышло наоборот: антивоенные настроения усилились, социалисты победили, войска были отозваны. Похоже, для тех, кто стоял за подрывниками, это оказалось неприятным сюрпризом. Активность террористов резко пошла на спад.

Надо различать требования и политические цели террористов. Обычно требования - только прикрытие. Заранее известно, что требования выполнять не будут. Организаторы и спонсоры акций прекрасно это понимают. Реальные цели террора либо не имеют к требованиям никакого отношения, либо даже противоположны им. Террор является формой борьбы за власть, причем далеко не всегда на том поле, где происходят взрывы и убийства.

Еще до катастрофы в Беслане я опубликовал в «The Moscow Times» и в Интернете статью, где предсказывал, что раскол в спецслужбах, ставший очевидным к середине лета, приведет к новой волне терактов. К сожалению, прогноз оказался пророческим… Борьба за власть превращает нас в заложников, причем не в последнюю очередь заложником оказывается сам Путин. Он не может ничего изменить, события развиваются по собственной логике. Он не может даже объявить о прекращении войны: это ослабит его позиции, ничего не дав по существу: борьба ведется уже не из-за Чечни и даже не из-за Кавказа.

Управление тенденциями

Власти приходится объясняться. Говорят, что причина непобедимости террора - в коррупции правоохранительных органов (и на этом основании предлагают повышать им зарплату). Но одно дело взять у водителя 100 рублей за превышение скорости, а другое - пропустить террористов. Не все взяточники еще и изменники Родины. Разговоры о коррупции - прикрытие, позволяющее не говорить о тех, кто управляет игрой на более высоком уровне, или о том, чьей агентурой на самом деле являются Басаев, Умаров и другие «милейшие люди»…

Да, коррупция в силовых структурах есть. Но речь идет вовсе не о сотне-другой баксов, которую суют постовому милиционеру. Речь идет о гораздо более крупных суммах и куда более серьезных интересах.

Рассуждают о непрофессионализме спецслужб, недостаточном финансировании. Успокойтесь, господа! Спецслужбы у нас вполне профессиональны, да и с финансированием у них все в порядке. Только приходит оно не всегда из государственного бюджета.

Любую систему защиты можно пробить. Абсолютных гарантий безопасности никто дать не может. Но чтобы, как это произошло в России в минувшем году, в течение одной недели система была «пробита» пять раз и в самых разных местах, такого не могут допустить даже в стране, относящейся к своим спецслужбам куда менее трепетно, чем Россия. Это уже не статистика, это тенденция.

Кстати, у специалистов есть такой термин: «управление тенденциями». Оценивают информацию, а затем решают, какое из назревающих событий можно допустить, какое предотвратить. А какую-то тенденцию можно перенаправить или использовать.

Только очень наивные люди представляют себе работников госбезопасности бегающими по городам с самодельными бомбами, предназначенными для жилых домов. Чтобы совершить террористический акт, нужны совершенно настоящие, профессиональные террористы. Иначе получится, как на «учениях в Рязани».

Другое дело, что с террористами работают. Их организации инфильтрируются. Их лидеров подкупают и окружают своими людьми, в их сети вбрасывают нужную информацию, над их финансовыми потоками устанавливают контроль. Так начинается «управление тенденциями». Все это делается для защиты общества от реальной угрозы. Но там, где нет твердой идеологии, жестких моральных норм и гласного политического контроля над спецслужбами, благородные цели превращаются в формальную декларацию. Деньги играют свою развращающую роль. И вот уже не разберешь, где кончаются злодеи-террористы и где начинаются спецслужбы, политики и бизнесмены.

Казус Масхадова

Разумеется, власть периодически должна демонстрировать успехи в борьбе с терроризмом. Но борется она не с террором - с террористами. Не с системой, а с отдельными людьми, устранение которых не только не подрывает систему, но, напротив, укрепляет ее. Именно так случилось с Асланом Масхадовым.

Гибель Масхадова может оказаться поворотным пунктом - не столько для Чечни, сколько для России. Хорошо известно, что федеральные силы уже неоднократно имели возможность расправиться с руководителем сепаратистов. Ветеран спецслужб Антон Суриков, комментируя события, заметил: «Никаких терактов Масхадов не готовил и просто временно проживал в Толстой-юрте у своих сторонников. Федералы… с высокой степенью вероятности знали, где находится Масхадов, а он, наверно, знал, что они знают. Ведь он не первый год так жил». Масхадов оставался в сравнительной безопасности, поскольку всем было очевидно, что его гибель принесет Москве больше вреда, чем пользы. Российские власти уже имели неудачный опыт: устранение Джохара Дудаева не помогло выиграть Первую Чеченскую войну. Пока был жив Масхадов, оставалась теоретическая надежда на переговоры, от которой, несмотря на все грозные заявления, не хотели полностью отказываться и в Москве. Уход со сцены чеченских лидеров советского поколения усиливает радикальное крыло в сепаратистском лагере.