Роман Русаков - Дыхание драконов (Россия, Китай и евреи)

Взамен наша страна получала кеды, термосы и заверения в «вечной дружбе», на смену которым с конца 50-х годов посыпались оскорбления и угрозы в адрес «старшего брата».

Что было потом — вроде бы хорошо известно, но создается впечатление, что многими в России стало забываться. А были потом обещания «разбить собачьи головы», так как «в наших сердцах кипит старая и новая ненависть». Затем — кровавые провокации на границе. Открытие Китаем второго фронта в холодной войне Запада против СССР. Чего стоит хотя бы тот факт, что 9 мая 1975 года в статье, посвященной 30-летию Победы, «Жэньминь жибао» поставила Советский Союз на одну доску с фашистской Германией, предвосхитив рассуждения нынешних русофобов. И сейчас вслед за измышлениями международной сионистской прессы китайцы в устных беседах охотно распространяются на такие темы, как «русский фашизм», «имперская политика России» и т. п. Иногда появляются и статьи подобного рода. Например, в одном из китайских журналов была опубликована статья о В. Жириновском, уже название которой: «Русский Гитлер?…» настраивает читателя на вполне определенное восприятие содержащегося в статье материала. [327] Эго Ситэлэ? Лэн чжань синь Юдин? (Русский Гитлер) Новый призрак холодной войны?) — «Кайфацюй даокань», 1994, № 3, с. 17–23. Как тут не вспомнить национально мыслящего русского человека, который в 1975 году писал: «Мировая еврейская печать воем воет против русских «антисемитов» и «погромщиков» и призывает на защиту «бедных преследуемых евреев» весь свободный и китайский мир». [328] В. Криворотое. Некоторые мысли к русской возрожденческой идее Мадрид, 1975.

Таковы некоторые проявления «традиционной дружбы народов наших двух стран». Что касается «социальной направленности» китайских реформ, то она также сильно преувеличена. Китайцы в частных беседах характеризуют эти реформы как «строительство капитализма под руководством КПК». В то же время необходимо сказать, что авторитет компартии в китайском обществе сейчас крайне низок, и повинны в этом в большой степени уже не события периода «культурной революции», а лихоимство современной китайской партбюрократии, разворачивающей страну в сторону того, что применительно к гоминьдановскому Китаю коммунистические публицисты называли бюрократическим капитализмом. Принципиальное же отличие китайских реформ от российских состоит в том, что в Китае они в меньшей степени контролируются иностранными государствами и международными организациями сионистского толка и по этой причине способны пока приносить пользу государству и народу.

А какие рекомендации по китайскому вопросу предлагает нам некоммунистическая оппозиция? Например, партия, возглавляемая таким знатоком международных отношений вообще и Востока, в частности, как В.В. Жириновский? В программе ЛДПР читаем: «Китай надлежит рассматривать как фактор стабильности на Дальнем Востоке. Необходимо укреплять сотрудничество с этой великой ядерной державой и прилагать усилия для восстановления с ней прежних дружеских связей»329. О «прежних дружеских связях» мы уже говорили. Остается выяснить, какие существуют реальные причины, по которым нам надлежало бы рассматривать в качестве фактора стабильности огромное государство, испытывающее острую нехватку ресурсов для своего развития, имеющее к России и ряду других государств территориальные претензии, постоянно наращивающее свой военный потенциал, занимающее одно из первых мест в мире по темпам роста военных расходов и на протяжении длительного времени воспитывающее армию и население в духе враждебности к нашей стране?

Необходимо, однако, отметить, что только что прокомментированые положения сформулированы в конце 80-х годов. В настоящее время этот чуткий к настроениям русского народа политик демонстрирует адекватные нынешней ситуации взгляды по актуальным аспектам отношений с Китаем.

А вот статья Н.А. Нарочницкой в «Нашем современнике», интересная не только сама по себе, но и тем, что ее автор — не просто кандидат наук, но и видная фигура в современной российской политике и публицистике. По китайскому вопросу в статье говорится: «России нужна новая восточно-азиатская политика. Стержнем ее должно стать отношение к Китаю, как главному партнеру не только в регионе, но и в более глобальном смысле». Как ни странно, это очень напоминает козыревские рассуждения о «приоритетности российско-китайских отношений». Неясно, однако, какие есть реальные основания считать Китай главным партнером России помимо того, что эту огромную страну всем хотелось бы иметь своим партнером — вот в чем вопрос.

Далее в рассматриваемой статье говорится, что «важнейшим фактором российско-китайского взаимодействия является заинтересованность обеих стран в сохранении целостности и России, и Китая… Китай и Россия — надежные партнеры в деле неукоснительного соблюдения решений Ялтинской конференции по Дальнему Востоку, т. е. подтверждения статуса Внешней Монголии, возвращения СССР Южного Сахалина и принадлежности Советскому Союзу Курильских островов». [329] Программа либерально-демократической партии России. Б.г., б. м с. 10.

Здесь возникает целый ряд вопросов. Так ли уж заинтересован Китай в территориальной целостности России? На самом деле, в чем он действительно был заинтересован, по крайней мере, до декабря 1991 года, — это в сохранении среднеазиатских республик в составе СССР и создании Москвой препятствий в контактах советских мусульман с мусульманами Синьцзян-Уйгурского национального автономного района КНР, где в последние годы сложилась взрывоопасная обстановка. Что касается Сибири и русского Дальнего Востока, то очевидной стратегической целью Пекина является превращение этого региона в китайскую сферу влияния с параллельным отторжением его обширной части в пользу Китая. Решения же Ялтинской конференции интересуют Пекин постольку, поскольку в органах, отвечающих в КНР за политическое планирование, наверняка многие считают Сахалин и Курилы не японской, а китайской территорией или, как минимум, предметом торга с японцами. [330] Н.А. Нарочницкая. Россия и Европа. Исторический и геополитический подход — «Наш современник», 1993, № 12, с.105. Это касается Внешней Монголии, которая, помнится, не так давно называлась МНР, то ведь известно, что Мао Цзэдун еще в 1936 г. заявил, что после победы китайской революции Монголия автоматически войдет в состав Китая. Эти планы руководства КПК не были реализованы лишь благодаря противодействию Советского Союза, однако китайцам удалось воспрепятствовать объединению в единое государство монголов МНР и Внутренней Монголии, входящей ныне в состав КНР. А в нынешней ситуации, если только политика России коренным образом не изменится, судьбу Внешней Монголии предугадать нетрудно. Во всяком случае не слышно, чтобы официальные представители Пекина так уж стремились подтвердить ее нынешний статус. Зато в Китае уже появились публикации (пока закрытого и полузакрытого характера), которые расцениваются специалистами, например, в Гонконге, как «невидимому, стремящиеся поставить под сомнение легитимность монгольского суверенитета». [331] «Far Eastern Economic Review», 5.05.1994. Речь идет о статье в журнале, издающемся в одной из пекинских военных академий. В ней, в частности, утверждается, что советско-японский конфликт на реке Халхин-Гол в 1939 году был якобы спровоцирован нашей страной с целью «расширить территорию марионеточного государства во Внешней Монголии», то есть МНР.