Александр Жаворонков - Российское общество: потребление, коммуникация и принятие решений. 1967-2004 годы

Конечно, когда полки в магазинах пустые при забитых до пределов складах и запасниках, соответствия оценок плохой жизни и высокой оценки власти дождаться трудно. Но то, что население связывает «осквернение природы» с «плохой властью» сильнее, чем «бандитизм и коррупцию» с характером власти, – чрезвычайно важно: причинно-следственные связи в массовом сознании меняются местами. Действует в первую очередь превращенная форма сознания, которая существует с древнейших времен и является отражением целостности социальной жизни, а именно: осквернение Земли – есть преступление перед жизнью. Этот смысловой акт и есть «акт первосовместимости». Но в первобытном или природой живущем обществе этот факт очевиден и лежит на поверхности общественного взаимодействия. В индустриальном и постиндустриальном обществах этот факт скрыт вновь созданной обществом античеловеческой средой «стяжательства и коррупции» с «беспредельной любовью к обладанию», за которое «и родную мать, и детей продать можно». Потеря общественной сути человеческого лица современного общества ведет к разрушению отношений с природой. Массовое сознание, исходя из древней формы, не улавливает того, что антиобщественное устройство уже давно разрушает нашу среду обитания, и первично в деле разрушения смысловое поле уважения к «вещам» другим, а не природное и человеческое существование. Первична коррупция, социальное устройство, которые делают Россию представляющей зрелище «страны, где нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей» [215], первична «элита» за заборами с до зубов вооруженной охраной. Москвичи 2004 г. начинают это понимать: у них связь оценок дел власти с природоохранной обстановкой падает, а связь с коррупцией возрастает (коэффициент Крамера-Чупрова 0,477 против 0,532 при значимости «хи-квадрата» 99,95 %).

Здесь отметим три обстоятельства.

1. Взаимозависимость оценки власти от состояния среды обитания обнаружена еще в 1992 г. при обработке Всесоюзного массива 1990/91 г. в части, касающейся Узбекистана: «С вероятностью 99,95 % можно утверждать, что если люди видят негативные последствия осквернения земли, то в их глазах разрушается авторитет института власти. И объяснение здесь, как нам кажется, весьма простое. Из двух беспокоящих население обстоятельств, угрожающих высшей человеческой ценности – жизни (ценности, исполняющей в обществе роль тотальной ментальности), именно одно из них связано в фундаментальной структурой общинного, коллективного сознания человеческого этоса. Осквернение земли, являющееся в сознании с первобытных времен основой человеческой жизни, является человеку более опасным и необратимым, нежели саморазрушение коллективной деятельности антиобщественными силами, которые, кажется, всегда можно обуздать. Очевидно, что разрушительными для системы человеческой деятельности являются не элементы взаимодействия социума, как системы, с внешней средой, а внутренние порочные и нежизненные элементы системы: корпоративное и индивидуалистическое мировоззрения в важнейших областях принятия жизненно значимых для всех людей решений. Именно эти элементы – социально детерминированные, представляющие качественно исключительно человеческие элементы, и приводят к опасным формам взаимодействия с природой. Но общественному мнению увидеть это не дано, а если и дано, то только через призму превращенной формы сознания, синкретизированной в фиксированном образе с первобытных времен» [216].

Мы не торопились широко публиковать этот вывод, так как узбекский массив мог давать искажение в связи с природной обстановкой в Каракалпакии.

2. Правящая элита во все времена ощущала остроту оценок населения в плане политики эксплуатации природных ресурсов, их уничтожения и всегда старалась скрывать правду об этом. Так, вопиющий факт десятикратного замедления скорости стока воды в Волге начиная с 50-х гг., был опубликован только недавно [217]. Мало кто знает, что великолепный «БЕ-200», получивший Гран-При в Париже, стоял на стапелях таганрогского авиационного завода, готовый к массовому производству в мае 1992 г., в ожидании подписи главы государства на кредит для запуска в серию. Покойный Шило, убитый позднее мэр города, говорил мне уже тогда, что Австралия, дабы раз и навсегда прекратить национальное бедствие – лесные пожары, готова заказать крупнейшую партию этих гидросамолетов, берущих без посадки, в касании с глиссады планирования 30 тонн воды. Мы совместили глиссер и черпак, чего не удалось американцам. Но производство не было запущено. В 2005 г. министр по чрезвычайным ситуациям публично заявит по ТВ, что два двухмоторных «БЕ-200», построенные на Красноярском заводе, берущие в касании лишь 17 тонн воды, «являются гордостью МЧС». В 2004 г. он же перед телекамерами объяснит главе государства, как работает великолепная машина, объяснит то, что было известно полтора десятка лет тому назад. 13 упущенных лет, денег, безработица, уничтоженная пожарами природа России, потеря возможностей монопольного завоевания громадного уникального сегмента мирового рынка – вот что стоит за конкуренцией корпоративных групп авиастроителей при всесилии продажных чиновников, составляющих «кокон» высшей власти. Эскадрилья таких машин, «растаявших» на стапелях в 1992 г., могла в одночасье справиться с пожарами на торфяниках Подмосковья. И таким примерам несть числа. И – глухое молчание о них во властном и масс-медийном информационных полях до тех пор, пока знание не потеряет остроту и уже не вызовет в обществе широкой негативной реакции на «диктатуру мелких лавочников».

3. В 1990/91 г. состояние природной среды беспокоило 57 % населения страны. Обнаружилось, что у этой массы людей резко возрастала от среднего по массиву доля общественно-значимых ценностей – большая редкость для такой большой группы. Фактически это означало наличие общественного самосознания у широкого слоя людей, которые могли, но не стали базой серьезного социального движения.

Но вернемся к нашим графикам отношения к разным сферам жизни и органам местной власти с точки зрения информированности и уровня достатка. Во-первых, дифференциация оценок работы органов власти в срезе по информированности выше, чем дифференциация в этом же срезе дел в различных сферах, и значительно выше, чем в срезе по уровню достатка (1,556 против 1,171 и 0,789 соответственно в целом и +0,842 – -0,714, +0,388 – -0,783 и +0,364 – -0,425 по отдельным группам информированности и достатка). Во-вторых, если на фоне всей массы людей с разной степенью информированности, идущих довольно кучно и по оценке состояния дел и по оценке власти, резко выделяется по этим двум параметрам слой с низкой информированностью (линия на рис. 8.9 и 8.10), то на фоне людей в срезе по достатку из общей массы выделяется оценками власти слой с высоким благосостоянием. Это требует осмысления.