Харро фон Зенгер - Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2

Этот сильно сокращенный, исходно состоящий из 1088 знаков текст взят из шестой главы пятой части Книги Великого Единения [ «Датун шу»]. Написал Книгу Великого Единения китайский мыслитель и сочинитель Кан Ювэй (1858–1927). Это была одна из замечательнейших и влиятельнейших личностей на рубеже старого и нового Китая. Уже в 1898 г. он предпринял попытку посредством «реформы ста дней» преобразовать Китай в современное государство. Его труд Книга Великого Единения (частичный нем. пер. под названием Та Tung Shu. Дюссельдорф / Кельн, 1974), написанный в 1902 г., но полностью опубликованный только в 1935 г., представляет всеохватный план построения идеального общественного строя, когда-либо созданный в Китае. Хоть там видны следы западных идей, в своей основе это отражение китайского восприятия действительности. В утопии Кан Ювэя переплелись буддийские и конфуцианские, а также христианские и естественнонаучные представления. Видны там и стратагемные вкрапления.

Приведенный выше отрывок заканчивается цитатой, посредством которой Кан Ювэй хочет громогласно подкрепить свои слова в защиту женского равноправия: «свое куй — у женщины». А что же стоит за словом со звучанием куй, Кан Ювэй сам и разъясняет: куй означает не что иное, как «самостоятельность». А затем следует подкрепленное авторитетом конфуцианских слов заключительное предложение: «Поэтому имеется право женщины на самостоятельность».

Это заключительное место шестой главы пятого раздела завершается словом «куй», которое якобы взято из конфуцианского описания «Великого Единения». Но если прочитать звучание исконного слова в «Записках о правилах благопристойности» (см. выше Введение, с. 19), то мы увидим там следующее: «свое гуй — у женщины» [ «нюй ю гуй»]. Выдающиеся немецкие синологи Рихард Вильгельм (1873–1930) и Вольфганг Бауэр (1930–1996) переводят данное предложение так: «свое прибежище — у женщин» и «свое надежное пристанище — у всех женщин». Иначе говоря, Кан Ювэй подменил знак «гуй» (прибежище) в исходном тексте на знак «куй» (самостоятельность) в приведенной им у себя цитате, очевидно, с целью обоснования собственного утверждения ссылкой на место в классическом конфуцианском сочинении.

Теперь самое главное: подставленного Кан Ювэем вместо «прибежища» знака для «самостоятельности» вообще не существует. Ясно, что Кан Ювэй создал его лишь для данной цели, как сообщил мне в своем январском письме 1996 г. профессор Лю Цзесю из Лингвистического института Китайской Академии общественных наук в Пекине. Знак в исходном тексте и придуманный Кан Ювэем «разнятся друг от друга как день и ночь. Здесь можно говорить об употреблении уловки «выкрасть балки и заменить колонны», считает Лю Цзесю, один из выдающихся среди здравствующих китайских языковедов, который просветил меня также относительно возможного произношения «куй» упомянутого знака.

Естественно, древняя конфуцианская утопия о «Великом Единении», подлогом ссылки откуда пользуется Кан Ювэй, широко известна. И все же многие читатели попались на уловку Кан Ювэя, ибо кто дотошно будет вчитываться в старинный текст, да еще справляться насчет подлинности отдельных знаков? Я даже встречал китайцев, считавших, что читатели, заметившие уловку Кан Ювэя, и не думали возмущаться. Ведь подлог-то служил благой цели!

Уже средневековые миссионеры-иезуиты толковали конфуцианские сочинения таким образом, что находили там подтверждение сугубо христианских истин вроде воплощения Сына Божия, непорочного зачатия, Троицы и первородного греха.

Используемый при этом способ, названный «фигурализмом», [341]был испробован не только на Китае. В Ветхом Завете, даже в сочинениях из языческой европейской древности находили в «фигуральной», иначе говоря, символической форме прообразы учения Нового Завета (см. Харро фон Зенгер, «Научная академия в Китае. Письма миссионера Ж. Бувэ…» Neue Zeitschrift für Religionswissenschaft. Иммензее, № 15, январь, 1995, с. 69 и след.). Связь со стратагемой 25 здесь очевидна.

Что касается Кан Юэвэя, то он известен своим способом пропаганды политических реформ переистолкования во имя прогресса классических произведений. В старых конфуцианских сочинениях данным способом он откопал институт западного парламентаризма и прообразы западной демократии. Его метод «с опорой на древность менять систему (строй)» («то-гу гай-чжи») и поныне вдохновляет многих, в том числе и на Западе. Они усердно пользуются стратагемой 25, так перетолковывая конфуцианские высказывания, что те целиком оправдывают современное западное индивидуалистическое понимание прав человека: Конфуций — главный свидетель Запада в борьбе с отсталостью Китая!

Крайне схожим с Кан Ювэем образом согласно «Деяниям апостолов» (Деян., 17:22–24) повел себя апостол Павел. «И, став Павел среди ареопага, сказал: «Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «неведомому богу». Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». И тут Павел представил афинянам Бога христиан как Бога, которому те, не ведая сами, поклоняются. Однако надпись на жертвеннике гласила: «Богам Азии, Европы и Африки, неведомым и странствующим повсюду богам». Павел же убрал все прочие упоминания и из множественного числа сделал единственное, получив «неведомого бога». После этой проповеди «некоторые мужи, пристав к нему, уверовали». Весьма одобрил употребление Павлом стратагемы 25, названной им «лукавством» [позднелат. «vafrities»] с надписью, Эразм Роттердамский (1469–1536; см.: Петер Вальтер. Хитрость в необычном одеянии: «vafrities». Xappo фон Зенгер [Ред.]. Die List («Хитрость»). Франкфурт-на-Майне, 1999, с. 179 и след.), усмотревший здесь следование требованию Нового Завета о том, что надо быть «мудрыми как змии» [Мф., 10:16].

«Кто хочет преобразовать старый строй в свободное государство, пусть сохранит в нем хотя бы тень давних обычаев». Таково название двадцать пятой, по совпадению, главы первой книги «Рассуждение о первой декаде Ливия» Никколо Макиавелли. Для наглядности стратагемы 25 извлечения оттуда приводит тайбэйский исследователь стратагем Шу Хань. Я привожу эти места из книги: Niccolo Machiavelli, Politische Schriften / Ред. Херфрид Мюнклер (Münkler). Франкфурт-на-Майне, 1990, с. 177):

«Тому, кто стремится или хочет преобразовать государственный строй какого-нибудь города и желает, чтобы строй этот был принят и поддерживался всеми с удовольствием, необходимо сохранить хотя бы тень давних обычаев, дабы народ не заметил перемены порядка, несмотря на то что в действительности новые порядки будут совершенно не похожи на прежние. Ибо люди вообще тешат себя видимым, а не тем, что существует на самом деле. Вот почему римляне, познав необходимость этого в самом начале своей свободной жизни, заменив одного царя двумя выборными консулами, не захотели, чтобы у консулов было более двенадцати ликторов, дабы число этих последних не превышало числа прислуживавших царям. Кроме того, так как в Риме совершалось ежегодное жертвоприношение, которое могло совершаться только лично самим царем, римляне, не желая, чтобы из-за отсутствия царя народ пожалел бы о старом времени, избрали главу указанного жертвоприношения, назвав его «царь-жертвоприноситель», и подчинили его верховному жрецу. Таким образом, народ получил для себя вышеупомянутое жертвоприношение и не имел никакой причины из-за отсутствия его желать возвращения царя. Этого должны придерживаться все те, кто хочет уничтожить в городе старый строй и установить в нем новую, свободную жизнь. Поэтому, хотя новые порядки и изменяют сознание людей, надлежит стараться, чтобы в своих изменениях порядки сохраняли как можно больше от старого. Если меняется число, полномочия и сроки магистратур, надо, чтобы у них сохранялось от старых их наименование. Всему этому, как я уже сказал, должен следовать тот, кто желает установить политическую жизнь посредством создания республики или монархии» [Макиавелли. «Государь». Пер. с ит. К. Тананушко. М.].