А. Аджубей - Лицом к лицу с Америкой

Даже те корреспонденты, которые обычно допускают антисоветские выпады, положительно отозвались о выступлении Н. С. Хрущева в Национальном клубе печати. Корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» Доновен писал, что Н. С. Хрущев был «с самого начала до конца живым воплощением уверенности в окончательном торжестве коммунизма. Его выступление было то резким, то вызывающим, то примирительным, то жестким-жестким, но не воинственным в смысле угрозы Соединенным Штатам… Хрущев говорил определенно, как гордый человек».

Далеко не симпатизирующая нам корреспондентка газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» Маргарита Хиггинс признавала, что все выступление Н. С. Хрущева было «мастерским». Но, утверждала она, само искусство Н. С. Хрущева вызвало некоторую озабоченность среди американских «творцов политики», потому что Н. С. Хрущев продемонстрировал «свою потенциальную способность апеллировать к американскому народу через голову американского правительства и добиваться, чтобы народ, в свою очередь, оказывал давление с тем, чтобы Соединенные Штаты «были разумными в духе России»».

В редакционной статье газеты «Нью-Йорк уорлд телеграм энд Сан» были как бы подытожены общие впечатления от выступления Никиты Сергеевича в Национальном клубе печати:

«С трибуны Национального клуба печати выступало немало способных общественных деятелей. Однако мало кто мог сравняться по своей умелости с Хрущевым — он сумел показать, какой он исключительно способный, уверенный в себе и решительный человек.

Он провел в нашей стране едва сутки, притом не зная нашего языка. Он только что начал знакомиться с нашими обычаями и культурой, и вот ему пришлось столкнуться с крупнейшим и наиболее осведомленным корреспондентским корпусом в мире. И все же он вел себя так, как будто это было ему привычно всю жизнь. Казалось, что он чувствует себя как дома и проявляет больше уверенности в себе, чем проявляли на том же месте многие американские должностные лица.

Даже если этот визит не даст никаких других результатов, то уже сама возможность для американского народа увидеть этого человека в действии явится, возможно, немалой выгодой от этого визита.

Мы получили возможность увидеть, с какого рода вызовом мы имеем дело. Это не только спутники, лунные ракеты и великая военная мощь, но и международная дипломатическая и пропагандистская умелость, проявляемая мастером этого дела.

Для такой столицы, как Вашингтон, привыкшей, что иностранные гости протягивают руку за помощью и милостями, было своего рода потрясением услышать прямое заявление Хрущева, что он приехал сюда не как проситель, что ему ничего не нужно от дяди Сэма, что он хочет только, чтобы его считали равным, а в некоторых отношениях и признавали его превосходство».

Таково было суждение американской газеты, справедливо считающейся одной из «кузниц холодной войны». Так каким же должно быть впечатление простого американца! Симпатии американского народа к Н. С. Хрущеву возрастали со скоростью цепной реакции.

Только 450 корреспондентов присутствовало на завтраке в Доме печати. Но почти что весь американский народ видел и слышал выступление Никиты Сергеевича. Это чудо совершило телевидение.

Говорят, что в жилище американца может не быть окна, но обязательно есть телевизор. Эта образная фраза имеет известные права на существование. В США — более пятидесяти миллионов телевизоров. Радиорелейные и кабельные линии связывают города, позволяя широко обмениваться телевизионными программами. По силе воздействия на общественное мнение телевидение в США давно обогнало и печать, и радио, и кино.

В Нью-Йорке, например, передачи идут с утра до поздней ночи одновременно по семи каналам. Обеспечить содержательные передачи для семи ежедневных, круглодневных, одновременных телевизионных программ— дело сложное, даже если привлечь для этой цели все сокровища мировой культуры. Тем труднее это сделать в условиях США, никогда не претендовавших на первенство в области производства духовных ценностей.

Если не считать случаев, когда передачи используются для заочного образования, следует признать, что телевизионные компании США не ставят перед собой особенно сложных целей. Телевизионные программы часто заполняются всевозможной чепухой.

Передачи иной раз настолько бессодержательны, что порою кажется — у телевизионных компаний нет иных забот, кроме той, чтобы перед глазами зрителей что-нибудь мелькало. Скучающий глаз телекамеры может целый час блуждать по какой-нибудь танцплощадке, на которой однообразно кружатся пары.

По одной из программ идет целая вереница телевизионных конкурсов. Растерянных, смущенных людей, как бы приглашенных в студию прямо с улицы, заставляют участвовать в сложной викторине. Победителей на глазах у зрителей премируют крупными суммами. Так рождались чемпионы небывало широкой эрудиции, вроде молодого педагога Чарльза ван-Дорена, про которого газеты восхищенно писали: «Вся Америка будто освежается, когда видит умницу Чарльза».

Уже после возвращения из поездки в США мы узнали из американских газет, что один из победителей конкурсов забыл в телефонной будке записную книжку с заранее полученными вопросами и ответами к предстоящему соревнованию. Началось скандальное расследование, показавшее, что американских телезрителей беззастенчиво водили за нос.

Финансируют телепередачи торговые фирмы — поставщики телевизионных объявлений. Дать объявление по телевидению — это значит размножить его в условиях США максимальным тиражом. И объявления стали стоящей язвой американского телевидения. Через каждые пять — десять минут демонстрация кинофильма прерывается и из глубины телеэкрана пробирается к переднему плану коммивояжер крадущейся походкой опытного хищника. Что это за скляночка у него в руках? Ну конечно, это хваленое средство для уничтожения пота под мышками или верные пилюли для ремонта пошатнувшейся в лихорадке капиталистического хаоса нервной системы, или истребительный, термоядерной силы клопомор. Что за дело миссионеру Меркурия до того, что интимно необходимая склянка прерывает лирические излияния влюбленных героев, что снотворные пилюли вторгаются в резвое движение весёлой комедии, что тотальный клопомор прерывает течение кинематографической мысли?

И невольно приходишь к выводу, что экран телевизора, заменяющий американцам окно, как бы занавешен шторкой с мещанским узором. А когда отодвигается эта занавеска, то какая-то проворная рука начинает шуровать, отбирая виды, бесцеремонно подтасовывая кадры чтобы облик мира отражался односторонне.