Борис Сопельняк - Смерть в рассрочку

Еще хуже обстояло дело с офицерами: в полку осталось по пять-шесть кадровых офицеров, остальные — бывшие приказчики, студенты, конторские служащие, выходцы из отличившихся солдат. Иначе говоря, дворянско-офицерской касты практически уже не было, как не было и солдат, в силу многолетней выучки верных царю и отечеству. Пришедшие из тыла разночинцы и мобилизованные рабочие принесли в армию социал-демократические идеи единства пролетариев всего мира, необходимости конституции и, самое главное, разлагающие солдат лозунги: «За что воюем?» и «Долой войну!». Результат этой пропаганды был ужасающий: осенью 1916 года в войсках произошло несколько крупных восстаний, охвативших более десяти тысяч человек.

Звонок — более чем серьезный! Но ни Ставка, ни Зимний дворец не придали этому никакого значения. Не насторожил их и массовый рост стачек, в том числе и на оборонных заводах. 440 стачек за год, в которых участвовало 220 тысяч рабочих, — это ли не повод для принятия адекватных мер?!

А вот в Германском генеральном штабе не дремали. Будучи хорошо осведомленными о положении российской армии и о ситуации в тылу, немецкие генералы разработали план действий на 1917 год, причем на всех фронтах. Что касается Англии, то ее решили вывести из строя беспощадной подводной войной, а Францию и Россию взорвать изнутри. 17 февраля германский рейхсбанк сообщил циркулярно своим представителям в Швеции об ассигновании средств на субсидию революции в России. Немало денег ушло и во Францию: достаточно сказать, что военные бунты охватили 28 дивизий, но генерал Петен приказал расстрелять зачинщиков — и на этом французская революция закончилась.

В России обстановка была куда более благоприятной. 23 февраля на улицы Петрограда вышло 128 тысяч забастовщиков, в основном женщин, потом к ним присоединись солдаты запасного пехотного полка, потом был разгромлен арсенал, разогнана полиция, выпущены из тюрем арестанты… После захвата Зимнего дворца и Петропавловской крепости был избран Совет рабочих и солдатских депутатов. Короче говоря, революция свершилась! Знаменательно, что именно в эти дни немецкий генерал Людендорф записал в своем дневнике следующее:

«Я часто мечтал об этой революции, которая должна была облегчить тяготы нашей войны. Вечная химера! Но сегодня мечта вдруг исполнилась непредвиденно».

И как на все это реагировал российский самодержец? Да никак. Его не смутила ни полная тревоги телеграмма супруги, ни взволнованное обращение председателя Думы Родзянко: «Надо принять немедленные меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии». Но царя это не интересовало, его беспокоила лишь судьба семьи — и он поехал в Царское Село. Дальше Вишеры его не пустили и пришлось повернуть на Псков, в штаб Северного фронта. Именно там царь принял решение о создании так называемого ответственного министерства, но Родзянко сообщил, что решение запоздало и умиротворить страну может только отречение государя от престола. К этой просьбе присоединись командующие фронтами и флотами.

Все эти дни Великий князь Михаил Александрович находился рядом с братом. Он не лез к нему с советами, не давал непрошеных рекомендаций: Михаил понимал, какая ответственность лежит на плечах императора и принять то или иное решение он может лишь следуя Завещанию отца, то есть слушаться только самого себя и своей совести. Император принял решение, которого одни от него ждали, а другие, понимая чем это чревато, пришли в ужас.

Вечером император пригласил приехавших во Псков известных думцев Гучкова и Шульгина и объявил:

— Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До трех часов дня я готов был пойти на отречение в пользу моего сына, но затем я понял, что расстаться со своим сыном я не способен. Вы это, надеюсь, поймете? Поэтому я решил отречься в пользу моего брата.

Мало кто знает, чего стоило царю это решение, ведь он принял его после мучительного разговора с доктором Боткиным, который, нарушив врачебную тайну, заявил, что Алексей безнадежно болен и царствовать никогда не сможет.

Отречение Николая II было подписано 2 марта 1917 года в 23 часа 40 минут. В тот же миг Великий князь Михаил Александрович стал императором России Михаилом II. Судя по всему, у него была договоренность с руководителями Думы о том, что его правление должно быть более легитимным, и скипетр он должен получить не из рук брата, а из рук полномочных представителей народа. Именно поэтому буквально на следующий день Михаил подписал манифест о своем отречении от престола. Текст этого документа весьма любопытен, поэтому стоит привести его полностью:

«Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне императорский всероссийский престол в годину беспримерной войны и волнений народа. Одушевленный со всем народом мыслью, что выше всего благо родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского.

На некоторое время Михаила оставили в покое и он жил в Гатчине, не принимая никакого участия политической жизни страны. После октябрьского переворота Михаил по собственной инициативе явился в Смольный и обратился с просьбой к правительству узаконить его положение в новой России. Управляющий делами Совета Народных Комиссаров Бонч-Бруевич тут же оформил разрешение о «свободном проживании» Михаила Александровича как рядового гражданина республики. А чуть позже, не иначе как находясь в своеобразном демократическом угаре, Михаил Александрович обратился с просьбой о перемене фамилии — он решил, как и его жена, стать гражданином Брасовым. Его просьба дошла до Ленина, но он этим вопросом заниматься не стал.

А 7 марта 1918 года Гатчинский Совдеп арестовал Михаила Александровича и доставил в Петроград. Туда же были привезены его секретарь гражданин Великобритании Брайан Джонсон, граф Зубов и полковник Знамеровский. Все они оказались в руках уже неоднократно упоминаемого Моисея Урицкого. Видимо, решив подстраховаться, Урицкий не стал брать на себя ответственность за судьбу Михаила и обратился с запиской к Ленину, предложив рассмотреть этот вопрос на заседании Совнаркома. 9 марта 1919 года вопрос был рассмотрен и Ленин подписал соответствующее решение:

«Бывшего великого князя Михаила Александровича, его секретаря Джонсона выслать в Пермскую губернию вплоть до особого распоряжения. Место жительства в Пермской губернии определяется Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, причем Джонсон должен быть поселен не в одном городе с бывшим великим князем Михаилом Романовым».