Рудольф Баландин - «Клубок» вокруг Сталина

Нападение Германии на Польшу в сентябре 1939 года устранило угрозу создания антисоветского германо-польского союза, возможность которого сильно беспокоила Кремль. При этом СССР получил возможность отодвинуть на запад свою границу. А Германия повернула свои армии на Запад: ей нужно было обезопасить свои тылы при нападении на Советский Союз, для чего надо было захватить Бельгию, Францию, а желательно и Англию.

Сталин мог торжествовать победу своего внешнеполитического курса. Он по-прежнему был уверен, что столкновение с фашистами неизбежно; предполагал, что сильная в военном и экономическом (но не в морально-политическом!) отношении Франция с помощью Англии сможет оказать достойное сопротивление гитлеровцам и будет обороняться по крайней мере до 1942 или 1943 года. А уж тогда СССР будет вполне готов к победоносной войне с Германией и ее союзниками.

Эти предположения Сталина (да и не только его) были опрокинуты катастрофически быстрой капитуляцией Франции в июне 1940 года. В течение трех-четырех недель потерпела крах одна из сверхдержав того времени.

Англия тоже была фактически выведена из строя. Ее армия была дезорганизована, а значительная ее часть, державшая оборону вместе с французами, только чудом избежала полного разгрома и уничтожения. Огромное количество военной техники и тяжелого вооружения было потеряно. Авиация и ПВО страны с трудом отбивались от немецких воздушных налетов. Немцы полагали, что им удалось уничтожить весь воздушный флот Англии, однако английские истребители вновь и вновь поднимались навстречу немецким бомбардировщикам, что вынудило прекратить бомбежки. Немцы не учли, что англичане защищали свою родину, их поврежденные самолеты спешно ремонтировались, а сбитые и легко раненные летчики снова вступали в воздушные бои с фашистами.

На морях пиратствовали немецкие подводные лодки. Шли ко дну корабли британского флота — лучшего в ту пору в мире. И позиции США заметно слабели. Из всех более или менее крупных латиноамериканских стран только Мексика и Колумбия занимали антигитлеровскую позицию. Остальные предпочитали извлекать выгоду от сотрудничества с США, Англией, Францией и осью Берлин-Рим-Токио. Крупнейшие страны Южной Америки Бразилия и Аргентина прямо поддерживали ось.

Япония захватывала азиатские колонии Франции. Германия и Италия воевали в Африке. Центральная и Западная Европа (за исключением островной Англии) была фашистской.

Если некогда Ленин и Троцкий грезили о мировой пролетарской революции, то эта идея была обречена на провал. Ведь в большинстве стран мира пролетариат был слаб и неорганизован.

Мировое господство фашизма — иное дело. Тут речь идет прежде всего о сильном государстве с диктаторским режимом, которое можно установить практически в любой стране. Оно выступало надежным гарантом защиты населения от уголовных преступников и спекулянтов, от безработицы и в значительной мере от социальной несправедливости, непомерной разницы между богачами и нищими.

Правда, по сути своей фашистская идеология и ее материальное воплощение — экономика — являются хищническими. Они направлены на подавление и эксплуатацию покоренных стран и народов, на военную экспансию. В отличие от СССР, обходившегося собственными людскими и природными ресурсами, Германия была ориентирована на захват чужих территорий, на расширение «жизненного пространства». В этом нацистам помогала дополнительная вполне бредовая идея о превосходстве арийской расы. Тем не менее она прочно соединяла тех, кто считал себя арийцами, и пробуждала в них героический дух. Не случайно же нацистская Германия подчинила себе почти все европейские государства, а германская армия была до некоторых пор непобедимой.

Буржуазная идеология, основанная на стремлении к наживе и индивидуализме, утвердившись в индустриально развитых странах, со временем утратила свой героический дух и стала порождать «героев» преимущественно в криминальной сфере, творя приспособленцев и потребленцев.

Единственной державой, которая могла идеологически (в первую очередь), а также вооруженными силами противостоять распространению фашизма, был Советский Союз. Решительное столкновение между этими двумя системами было неизбежно.

Кто — кого?

«Объяснять эти процессы — Зиновьева и Радека — стремлением Сталина к господству и жаждой мести было бы просто нелепо, — писал Лион Фейхтвангер, присутствовавший в Москве на процессе Пятакова, Радека и их сторонников. Иосиф Сталин, осуществивший, несмотря на сопротивление всего мира, такую грандиозную задачу, как экономическое строительство Советского Союза, марксист Сталин не станет, руководствуясь личными мотивами, как какой-то герой из классных сочинений гимназистов, вредить внешней политике своей страны и тем самым серьезному участку своей работы».

С этим мнением следует согласиться. Жаль только, что во второй половине XX века уровень не только писателей, но и большинства публицистов, историков, ученых снизился настолько, что они порой стали склоняться к рассуждениям на гимназическом уровне (вспомним когда-то нашумевших «Детей Арбата» А. Рыбакова). И удивительно только, что такие выдумки подхватывают и смакуют широкие массы «интеллектуалов».

До 1937 года Сталин старался проводить выборочные «чистки» и достаточно благосклонно принимать «раскаяния» оппозиционеров, порой даже вторичные. Но после того как выяснилось, что против него выступают с самыми радикальными намерениями объединенные силы не только оппозиции, но и часть руководства НКВД и Красной армии, даже те, кого он считал личными друзьями (например Енукидзе), только тогда он мог осознать, какая опасность угрожает не только ему лично, но и делу всей его жизни.

То, что до этого он был настроен более спокойно, доказывает такой факт: признавшие свои ошибки (безусловно, не все искренне) левые и правые оппозиционеры заняли немало важных постов в советской партийной и государственной системе. Многие заместители наркомов (например Пятаков, Сокольников), наркомы (финансов — Гринько, внешней торговли — Розенгольц), лидеры советских и партийных органов на местах, руководители армии (Гамарник, Якир, Корк и другие) и органов государственной безопасности (например Дерибас) были из числа подвергших себя в 20-х годах самокритике «левых» и «правых» уклонистов. Много их было в партийном аппарате и вообще в важных звеньях государственной системы.

Вспомним еще одно суждение Фейхтвангера: «Большинство этих обвиняемых, — он имел в виду процесс Пятакова, Радека, Сокольникова и других, — были в первую очередь конспираторами, революционерами; всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и сторонниками переворота — в этом было их призвание… К тому же они верили в Троцкого, обладающего огромной силой внушения. Вместе со своим учителем они видели в «государстве Сталина» искаженный образ того, к чему они сами стремились, и свою высшую цель усматривали в том, чтобы внести в эти искажения коррективы.