К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №21 от 25.05.2010

И ещё о некоторой особенности власти. Предположим, что взрывы в метро совершили смертницы. Они обязаны были быть религиозными фанатичками. Но откуда они взялись? Почему религиозных фанатичек не было в СССР? Вы удивитесь, их не было потому, что СССР победил Германию в Великой Отечественной войне. Ведь коллега всех этих правозащитников буковских и щаранских, ковалевых и новодворских, известный защитник прав нашего народа Адольф Гитлер учил свою администрацию на оккупированных территориях: «В любом случае следует избегать единых церквей на более или менее обширных русских землях. В наших же интересах, чтобы в каждой деревне была своя собственная секта со своими представлениями о Боге. Даже если таким образом жители отдельных деревень станут, подобно неграм или индейцам, приверженцами магических культур, мы можем это только приветствовать, поскольку тем самым разрушающие тенденции в русском обществе ещё более усилятся» .

Нынешняя власть заменила государственную религию СССР, атеизм, на скопище сект и верований, наплодила фанатиков, а теперь то ли борется с терроризмом, то ли терроризмом пытается объединить вокруг себя хоть каких-то избирателей. (В этом смысле, кстати, интересен Лужков, который с одной стороны заигрывал с избирателями своим якобы желанием развесить в Москве портреты Сталина, а с другой заигрывает с ними же, требуя усилить наказание за призывы к экстремизму. Не складывает свои яйца в одну корзину, молодец!)

Каков вывод? Мы имеем власть и строй, принципы которых в свое время разработал для России Гитлер, этим власти и строю очень нужно хотя бы не с такой скоростью отдалятся от народа, вот они и запугивают народ, вызывая в нем мысли: «Пусть уж хоть такая власть, а то без власти вообще пропадем!»

Ю.И. МУХИН

(Продолжение. Начало в №№7, 13, 17-19)

Догадайтесь с трех раз, что нужно найти в доме, чтобы обвинить его хозяина в причастности к преступлению, и не просто к какому-нибудь заурядному-завалящему, а к покушению на самог о«видного государственного и общественного деятеля Анатолия Борисовича Чубайса»? Воображение наше сразу рисует стволы, схороненные под скрипучими половицами дома, разумеется, с отпечатками пальцев террориста, расчерченный им собственноручно на папиросной бумаге и заложенный между страниц Большой советской энциклопедии план нападения, ну и, конечно же, склад боеприпасов, замаскированный под стог прошлогоднего сена во дворе… Ан, нет! При обыске дачи родителей подсудимого Александра Найденова, где он жил наездами, добыли совсем не то, но тут же найденное стало, по утверждению следствия, весомыми вещественными доказательствами, в ранге которых они и были представлены суду: географические карты Москвы, Подмосковья и близлежащих к Москве городов – Владимира, Рязани, Калуги, Твери, «Справочник электрика», «состоящий из 320 страниц» , среди которых кто-то оставил ученический листок в клеточку с формулами и схемами, да «мини-весы с пятьюграммовыми гирьками» . Попутно прихватили следователи два мотка проводов и кусок поролона, приготовленный хозяевами для утепления стены. И этого, представьте, оказалось вполне достаточно, чтобы арестовать человека, предъявить ему обвинение и продержать в тюрьме больше трех лет!

Разумеется, не одно лишь хранение «Справочника электрика» и географических карт вменялось Александру Найденову как доказательство его причастности к покушению на главу РАО «ЕЭС». При аресте у него обнаружили еще несколько чрезвычайно экстремистских предметов, как-то: «молитвенник, инструкцию к видеомагнитофону, четыре ключа на кольце, членский билет «Всеславянского союза журналистов» на имя Ветрова А.И., икону-талисман».

Все это в качестве вещественных доказательств совершенно серьезно огласил государственный обвинитель – господин прокурор, цитируя протоколы осмотра предметов, изъятых у А.И. Найденова во время обыска его дачи и из карманов при аресте.

Не менее внушителен улов следователей при аресте подсудимых В.В. Квачкова и Р.П. Яшина. У Квачкова нашли при себе кучу подозрительных предметов, их прокурор перечислил все до одного: «водительское удостоверение, социальная карта, читательский билет в библиотеку, пенсионное удостоверение и доверенность на управление автомобилем». И карманы Яшина при аресте оказались наполненными предметами, вызвавшими у следователей сомнение в чистоте его намерений: «билет в метро, удостоверение на имя Степанова Игоря Владимировича, деньги в количестве трехсот десяти рублей и ста долларов, партбилет Русской национальной партии, три телефона и чужая визитная карточка».

А сколько подозрительных вещей сыскали сыщики при обыске места жительства подсудимого Яшина - аж целых два наименования, и каких!: «матерчатый ремень горчичного цвета с карабином для крепления огнестрельного оружия и книга Григория Климова «Ключи познания», на некоторых страницах которой (о, ужас!) имелись «следы подчеркивания». Между страниц этой, по убеждению искателей, преступной книги обнаружилось фото, изображавшее, как значится в оглашенном прокурором протоколе осмотра предметов и документов, «троих мужчин с подписью «Успехов Вам в творчестве!».

Чтобы у присяжных заседателей отпали всякие сомнения в преступности подсудимого Найденова (о Яшине и Квачкове на суде речь впереди), на допрос в качестве свидетеля обвинения вызвали его отца Ивана Александровича Найденова.

Ход этого допроса мы и постараемся сейчас осветить.

В зал вошел пожилой, интеллигентного вида человек, совершенно седой и немного сгорбленный.

Девушка-прокурор по фамилии Колоскова, весь процесс до того молчавшая и, по мнению зрителей, на вторых ролях проходившая «обкатку» в громком процессе, чтобы потом солировать в других громких судах, сегодня взяла инициативу допроса на себя. Ее звонкий голосок выводил ученически старательно: «Известно ли Вам что-либо о покушении на Чубайса и из каких источников?».

Найденов-отец тяжко вздохнул: «Известно из телевизионных передач, начиная с 17 марта».

Прокурор Колоскова звенит дальше: «А где Вы были 17 марта 2005 года?».

Найденов-отец снова вздохнул: «16 марта я дежурил. Смена моя кончалась в 10 часов 17 марта».

Прокурор Колоскова чеканит для протокола каждое слово: «Когда Вы в последний раз видели своего сына до события 17 марта?».