Янош Бачо - Нацизм. От триумфа до эшафота

Случаи, которые могут последовать:

1. При воздушном налете на Прагу разрушают британское посольство.

2. В ходе этого пострадают английские и французские граждане.

3. При воздушном налете на Прагу разрушают Градчаны.

4. Распространяются слухи о том, что чехи применяют газ, в ответ на которые мы тоже даем указание о применении боевых запасов газа.

5. Германские самолеты в воздушном бою с чехословацкими машинами нарушают польское воздушное пространство».

Дневник Йодля содержит заранее подготовленную ложь для мирового общественного мнения на все случаи. Например, к 5-му пункту он добавил следующее замечание: «Сначала попытаемся отрицать, но, если это не удастся, извинимся перед польским правительством, сославшись на то, что наши самолеты потеряли ориентировку, и предложим возмещение ущерба».

Между тем в Судетской области все учащаются столкновения, организуемые из Берлина. Вмешательство Германии вызывает ответные действия со стороны чехословаков. Положение становится невыносимым. Тогда Англия решает послать в Судетскую область уполномоченного в лице лорда Ренсимена. Как только он приезжает, за окном его номера гостиницы появляются скандирующие группы генлейновцев, финансируемых и направляемых германским посольством в Праге, которые, как глашатаи Геббельса, выкрикивают: «Дорогой лорд, освободи нас от Чехословакии!» Скандирующие толпы следуют за ним повсюду, даже в самую маленькую деревеньку. Теперь уже Ренсимен ясно видит, что Гитлер хочет маршировать дальше. Европой овладевает военная паника. В Берлине, Париже, Риме и Лондоне люди собираются на улицах и гадают, когда взлетит на воздух бочка с порохом.

Тогда британский премьер-министр Чемберлен решается на неожиданный шаг: он предлагает Гитлеру встретиться в Германии, чтобы обсудить судетский вопрос и открыть Гитлеру свободный путь на Восток, то есть на Советский Союз. Уже на следующий день, 15 сентября 1938 г., Чемберлен в Берхтесгадене. Прежде всего он хочет выиграть время. Он договаривается с Гитлером, что обсудит его предложения с членами английского кабинета и через несколько дней возвратится. Чемберлен летит обратно в Лондон, и через три дня правительства Англии и Франции обращаются к президенту Чехословацкой Республики Бенешу с совместным предложением: отказаться от Судетской области в пользу Германии. Бенеш говорит «нет». В ответ на это Париж и Лондон оказывают давление—не на Гитлера, вымогателя, а на союзную Чехословакию. Чехословацкое правительство в конце концов сломлено. 21 сентября в ноте, адресованной Англии и Франции, оно заявляет: «Вынужденное обстоятельствами, уступая исключительно настойчивым уговорам и сделав выводы из заявления французского и английского правительств…, правительство Чехословакии… с горечью принимает французские и английские предложения». Оно с прискорбием подчеркивает, что эти предложения были выработаны без предварительного запроса чехословацкого правительства».

Несколько дней кажется, что мир удастся спасти, хотя Чемберлен и Даладье превратились в нравственные трупы. Но сюрприз еще впереди. Когда Чемберлен на новой встрече в Бад-Годесберге сообщает результат Гитлеру, тот холодно отвечает: «Очень сожалею, господин Чемберлен, но сейчас это нас уже не удовлетворяет».

Эффект уничтожающий. Переводчик Гитлера Пауль Шмидт так описывает в своих мемуарах эту сцену: «Чемберлен, который сидел, глубоко погрузившись в кресло, с совершенно необычным для него проворством неожиданно вскакивает. Кровь бросается ему в лицо от гнева».

Гитлер тоже встает со своего места и, прохаживаясь взад и вперед перед безмолвно стоящим от изумления английским премьер-министром, бесстрастным голосом сообщает, что нужно также удовлетворить территориальные требования Польши и Венгрии к Чехословакии. «Области, от которых Чехословакия должна отказаться, мы оккупируем немедленно!» — заявляет он не терпящим возражений тоном, как будто обращаясь к кому-нибудь из своих адъютантов.

Переговоры прерываются. В европейских столицах снова поднимается паническое настроение перед войной, людьми овладевает ужас.

Но переговоры все же начинаются снова. Гитлер передает Чемберлену меморандум. В нем он требует немедленного отвода чехословацкой армии с территории, обозначенной красным на карте, приложенной к меморандуму. «Эвакуация, — пишет он, — начинается 26 сентября, и к 28-му территория должна быть передана Германии».

— Но ведь это ультиматум! — кричит Чемберлен раздраженным голосом, когда прочитывает бумаги.

— Это просто диктат! — вторит ему стоящий рядом британский посол в Берлине Гендерсон.

— Правда, да нет… — говорит с саркастической улыбкой Гитлер. — Разве вы не видите, что здесь стоит: меморандум…

В комнате наступает мертвая тишина Британский премьер-министр не знает, что ответить на такую наглость.

В этот момент в комнату входит один из адъютантов и кладет перед Гитлером маленькую записочку. Гитлер пробегает ее, затем театральным движением передает ее сидящему рядом переводчику, послу Шмидту: «Переведите господину Чемберлену это сообщение».

«В этот момент Бенеш объявил по радио всеобщую мобилизацию чехословацкой армии», — переводит Шмидт с записки в руке.

За этими словами наступает тревожная тишина. Это означает войну, думают все. Но сейчас Гитлер вдруг превращается в миротворца. Он уговаривает Чемберлена все же передать в Прагу ультиматум, называемый меморандумом. Судьба мира теперь уже действительно измеряется часами…

Бег взапуски со временем. В Чехословакии уже проводится всеобщая мобилизация, когда британский посол в Берлине Гендерсон ломает голову над тем, как он сможет в кратчайшие сроки доставить меморандум Гитлера Бенешу. Меморандум передал ему Чемберлен с указанием еще в тот же день доставить его в Прагу.

Гендерсон вызывает одного из наиболее деловых сотрудников посольства, полковника Мейсона Макфарлейнса и сообщает ему распоряжение Чемберлена, добавив, что сейчас даже опоздание на час может означать войну. Макфарлейнс кидается в автомобиль и в сумасшедшем темпе гонит на чешско-германскую границу. Поспешно отрытые стрелковые окопы, колючая проволока, минные поля, пулеметные гнезда уже сигнализируют повсюду об угрожающей буре. Шоссе заминировано, и его пересекают противотанковые рвы. Полковник не может продолжать дальше свой путь на автомобиле. Он вылезает из машины, запирает ее и пешком идет ночью навстречу лесной пограничной полосе. «Каждый момент мне угрожала опасность быть расстрелянным или немецкой, или чешской пограничной охраной», — пишет Макфарлейнс в своих мемуарах.