К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №29 от 20.07.2010

Ну вот и попал к нам в город один русский. Наш город городом называть смешно, вообще-то, дыра дырой в штате Техас. Вырасту – умотаю отсюда. Тут ловить нечего. Вот в армию запишусь и в Сибирь уеду – на партизан охотиться. Это круче, чем компьютерные игры.

А пока я работаю в автомастерской Дональда Хопса – старика Дона, если проще. Ну и заходит ко мне перед ланчем Майк, мой брат, он помощником шерифа работает, и говорит – а у нас в городе тоже будет русский. Клёво, говорю. А что за тип?

Да, говорит Майк, не очень молодой, смурной какой-то, поселился в сарае у Мэгги Кинзи.

Ну что ж, будет у нас в городе свой русский. Всё интересней. Какое-то изменение в нашей небогатой на события жизни.

Я русских не видал никогда. Ну один раз, когда мы с отцом ездили во Флориду, он мне показал крутой такой дворец и сказал, что там бывший русский генерал живет. Война когда началась, наши ихним генералам огромные деньги перевели – чуть ли не по сто миллионов – за то, чтобы они по нам своими атомными ракетами не стреляли. Плюс еще гражданство предложили – любой страны, на выбор, даже наше, американское. Теперь живут припеваючи кто где – кто во Франции, кто в Швейцарии. А некоторые у нас. Классный такой дворец, я бы не прочь в таком на пару недель с какой-нибудь девчонкой.

Ладно. Вот вечером после работы захожу я в бар пропустить пару пива, как заведено. А там только об этом русском и разговор. Что да как. Кое-кто возмущается: на черта нам в городе русский! Теперь двери запирай – они же воры все. Если не маньяки. В кино показывали. На Аляску его надо отправить, туда всех подозрительных русских отправляют – федеральные трассы строить и прочее.

А тут шериф наш, Боб Карлтон, в кабак заявился. Все сразу к нему: что там про русского? А Боб пиво своё выпил, усы вытер и говорит:

- Всё под контролем. За русским не только мы будем приглядывать, но и полиция округа и даже ФБР. На ноге у него датчик – все его передвижения записаны, коли что случится – сразу отправится или на Аляску, или в тюрьму.

Все успокоились.

А тут вдруг входит мужик в бар – и повисла тишина. Потому что мы все сразу поняли: это он.

Ну, на первый взгляд человек как человек. Но все мы знали, что внутри они другие. Не такие, как другие, как люди. Мы в школе этого писателя проходили – с непроизносимой фамилией. Солжи… Солшени… Ладно, неважно. Важно, что там все было описано – какие они гады. Всех нормальных ребят извели, остались только изверги какие-то. Так что правильно их того. Рассеяли по миру.

Точно вам говорю, было в нем что-то зловещее. Как у Фредди Крюгера. Пока он к стойке шёл, пока пиво попросил – английский у него был хреновенький – я это заметил. Даже не знаю, как и описать. Не хотел бы я с ним один на один ночью на пустой улице оказаться. Прирежет – и все дела. Верно Сол-как-его-там-цын написал. Все так оно и есть.

А русский взял пиво, сел в уголке, посмотрел на нас, сказал что-то – у нас русский ведь никто не знал, что-то такое типа «suki» - и пиво своё выпил. А потом встал и ушёл. Что такое suki? На японский вообще больше похоже, по-моему.

Вот так я впервые в жизни увидел русского.

А потом русский пришёл устраиваться на работу к старику Дону.

Я сначала не понял, зачем он пришел в контору к Дону, а потом Дон вместе с ним появился в мастерской и сказал мне:

- Джек, вот. Это будет твой напарник.

А я как раз собрался залезать под машину, которую ремонтировал, – и даже ключ выронил после такого известия.

- Дон, - говорю я осторожно. – А он вообще машины видел когда-нибудь? Они же вроде на конях в своей России ездили? Или на медведях?

Дон ухмыльнулся и говорит:

- А вот мы сейчас и посмотрим.

И посмотрели.

Русский своё дело знал. Это стало ясно. Через четыре часа, когда он снял движок и перебрал его, Дон с уважением пожал ему руку и взял на пробу в свою мастерскую. Мне напарником.

Домой я возвращался в смешанных чувствах. С одной стороны, мужик работать умел, с другой стороны, напарником русский – это вообще что-то. Я когда матери с отцом сказал, они чуть инфаркт не получили. Но потом решили, что не так страшен черт. Отец предложил мне, правда, с пистолетом на работу ходить – на всякий случай, но тут я отказался.

Ладно, стали работать. Английский у него был странный. Акцент – тут я быстро привык, но вот иногда обороты у него были – где он их только набрал? Даже британцы с Острова так не говорят. Я даже как-то не выдержал, спросил его, где он английский учил?

Он сказал, что по книжкам. Правда, как стал называть писателей – я и слышать про таких не слышал – Джек Лондон, Джон Стейнбек, Эрнест Хемингуэй. И при этом заявлял, что эти чуваки не с Острова, а наши.

Ну я после работы сразу в нашу библиотеку бегом – спрашиваю у очкастой Джессики Хью – это кто такие? Джек Лондон, Джон Стейнбек, Эрнест Хемингуэй?

Она что-то там в своем компьютере посмотрела и говорит, что – да, есть такие писатели, только их книг в библиотеке нет, и в школе их не изучают, потому что книги эти Верховный Суд признал неполиткорректными и постановил изъять. И теперь их можно прочесть только в Библиотеке Конгресса. В спецхране. Если в спецхран есть допуск.

Ну, я говорю же – русские!

А еще странно было, когда по радио сказали в новостях, что в Хьюстоне запустили космический корабль к Марсу. Русский вдруг погрустнел, а потом я вдруг в его глазах слёзы заметил. Честное слово!

Мы тогда с ним начали уже не только про работу говорить: подай то, подержи тут, помоги там. Всё-таки 8 часов в день когда с человеком работаешь – даже если это русский, начинаешь о чём-то другом разговаривать.

Я ему потому и сказал:

- Круто про Марс. Опять мы первые будем.

А русский и говорит мне:

- Не всегда.

Что, говорю, не всегда? А он мне: не всегда вы, американцы, первые были. Я, как обычно, завёлся – говорю, что мы круче всех, а особенно в космосе. А он снова: не всегда. Я уже злиться начал. Ты, говорю, или говори, или молчи. А то заладил: не всегда да не всегда. А он мне только: а вот ты про такого человека слышал: Юрий Гагарин? Я говорю – нет, первый раз. А он мне: ну вот когда услышишь, тогда и поговорим. И опять за работу.

Я снова после работы в библиотеку. Кучу книг перерыл, пока нашел. В одной энциклопедии. В сноске. Мелким шрифтом. Я попросил у Джессики ручку, на листок даже кое-что переписал. И оттуда, из библиотеки – не выдержал до следующего дня, прямо к нему – в сараюху, которую он у Мэри Кинзи снимал.

А он за столом сидит, на столе бутылка виски – и кривой он, я вам скажу, прямо как мой отец на День Независимости.

И я с порога:

- Нашел я про твоего Гагарина. Вот!

Достаю из кармана:

«Советский тоталитарный режим запустил в 1961 году в космос смертника, которому, однако, удалось вернуться назад живым. Ракета была сделана на основе немецких разработок Вернера фон Брауна, отца американской лунной программы».