Игорь Шумейко - Вторая мировая. Перезагрузка

ПРЕЗИДЕНТ: Да. Когда я поеду в балтийские страны, у меня будет такое обращение: важно уважать демократию, но уважать демократию — значит уважать права меньшинств. Иными словами, подлинная демократия провозглашает, что меньшинства важны и что воля большинства не может подавлять меньшинство.

А что касается того, почитают ли страны нацизм, конечно, это следует отвергать. Нацизм был разгромлен. Мы празднуем разгром нацизма. Мы не хотим, чтобы нацизм вернулся. Экстремистская точка зрения состоит в том, что можно попирать права меньшинств. Нацисты уничтожили миллионы евреев, например, и это классический пример того, как попирались права меньшинств. И мы никогда не должны забывать уроки того, почему мы воевали вместе в годы Второй мировой войны. Поэтому я рассчитываю выступить с этим призывом к толерантности».

Вот чем хорош этот пример: даже позитивный (для России) ход Буша все равно оставляет ощущение взаимонепонимания, ощущение легкого абсурда. Абсурда — на фоне этой почти трогательной заботы: ну наконец-то есть место где эти русские — меньшинство! Значит — будем защищать!! (Вывод: да вы будьте всегда и везде меньшинством, и наша зашита вам гарантирована.) И главное, он при этом абсолютно искренен. Действительно, инстинкты — они не лгут! Он защитит!

Мне это напомнило следующую историю. Один французский граф разводил в своих прудах больших и ценных рыб (осетровых, кажется). Сосед, истекая слюной, вспомнил о непоколебимом инстинкте (врожденном рефлексе) собаки-водолаза: нырять и вытаскивать на берег все, что там шевелится в воде. И вот тот хитрец, прокравшись, загонял собаку в графский пруд. И тот верный водолаз вытаскивал — «спасал» — осетров.

С «той стороны» могут, конечно, поправить: в условиях телеинтервью президент упомянул «права меньшинств» для краткости, а вообще имелся в виду весь комплекс «прав человека». Но тут ошибки нет, и Буш по-своему прав, сводя весь «Билль о правах» (с десяток «Поправок к Конституции США») к соблюдению прав меньшинств, именно как к индикатору. Примерно так же ученые-экологи абсолютно обоснованно упрощают: «Если в реке водятся раки, значит, эта река чистая». То есть: маршируют открыто, по улицам меньшинства, какие-нибудь сайентологи, или допустим, геи (возможно, это сейчас «раковая аналогия» повлияла) — «значит, и с остальными делами (свобода прессы, совести, собраний), тоже все полный ОК!»

Нам это, конечно, дико даже представить, что у кого-то есть модель развития мира, которую он считает верной, рабочей, действующей, и где пружинка, приводящая весь мир в движение — борьба за права меньшинств (ну или даже ладно — за весь «Билль о правах»)! И что русских в Латвии защитят не потому, что они боролись с немецко-латышскими фашистами, а потому, что они на данный момент — четкое статистическое меньшинство! (Национальное!)

Или, для сравнения, вообразите «лекцию в окопах 1945 года», адресованную тем солдатам, кто как раз своей кровью сейчас зальют, загасят печи Освенцима. Вообразите политрука, инструктирующего: «Сейчас вы подниметесь в атаку, пойдете под огнем, но обязательно должны к вечеру взять населенный пункт Аушвиц (Освенцим) — и знайте, что вы идете в бой за святое, за права меньшинств!»… ну чистый желтый дом.

Да вряд ли и солдатам, высаживающимся в Нормандии, говорили «о страшной, нечеловеческой угрозе, нависшей над меньшинством, над всей парижской гей-богемой! Знайте, бойцы, что там, в Париже, сейчас ждут вас Анри Жид! Кокто!..»

И, завершив на этом круг примеров, вернемся теперь к «ассиметричным ответам» в идеологии. Так когда же эти «ценности» (совести-собраний-печати-меньшинств) действительно появились на авансцене мировой политики?

Кстати, кому-то покажется, что в этой дружной четверке (та, что строкой выше, в скобках) одно подкрепляет другое, и каждое — каждого, и всех вместе. Буш, например, в этом вроде бы уверен… так же как и в «Великой Мировой войне за права меньшинств»… Но ведь многим, возможно, и покажется ровно наоборот, что одно дискредитирует другое. И тогда заподозривший свободу Совести/ Печати/Собраний — в простом прикрытии их «союзника» из дружной четверки «меньшинств», — он будет, наверное, только еще критичней, еще подозрительней относиться и к самим свободам Совести/Печати.

Вот для чего, уважаемый читатель, в эту историю «Второй Мировой. Перезагрузки» попали и тема «Войны и справедливости» (Шесть перьев с каждого гуся королевства), и «Проблемы PR-отдела Корпорации «Российская Федерация»». Да, мы, как справедливо заметил Андропов, «не знаем общества, в котором живем». А если все же попытаться «узнать»? Тут-то мы должны обратиться, прежде всего, именно к Войне.

К тому же у меня был еще один внешний повод: к моменту написания тех глав подходила к концу эпопея, фильм Виктора Правдюка «Вторая мировая. Русская версия». И после всех рассказов о блокаде Ленинграда, битве под Москвой, Сталинграде, Курской дуге, войне на Западном фронте — автор в своих, где-то… 57-й — 60-й сериях (цифры приблизительны, а названия серий: «Уроки в багровом свете итогов», «Кто победил во Второй мировой войне?») — добрался-таки и до… «исторических выводов»… И начал при этом — убедительно и неудержимо… усаживаться в калошу.

К этим «Урокам в багровом свете итогов» мы еще. разумеется, вернемся. И отнюдь не только для предъявления справедливых «встречных исков» к Объединенным Европам (Берлинской и Брюссельской), но и для насущного самопознания. Да, обрести свою Историю, «узнать свою страну», разумеется, гораздо важнее, чем все эти «тычки» и «указывания на место» бывшим подданным Гитлера.

А с Историей, с познанием своей страны, народа такая вещь получается, что кроме как в переломные моменты постичь что-либо практически невозможно. Похоже, что в иные, спокойные периоды они — народ, страна — просто «вещи в себе». Ну, представьте, что Александр Сергеевич перенес бы действие своего «Бориса Годунова» с 1605 года куда-нибудь в глубь его удачного правления. А это (выбор богатый) — и 14 лет «премьерства» при Федоре Иоанновиче (основан Белгород, обустроена, укреплена, заселена вся область нынешнего Черноземья). Или не менее хозяйственно успешная «семилетка» собственного годуновского царствования. Что бы мы узнали о душе народа, таинственно, непонятно как, но все же надломленной опричниной и Иваном Грозным? Что бы мы узнали об «успешно перевыполненной семилетке» страны на самом кануне Смутного времени?

Согласно сложившейся уже в этой книге практике — подыскания каких-нибудь незатертых примеров и более-менее оригинальных иллюстраций как пример осмысления своей Страны, Войны, Истории, — я приведу два стихотворения. (Точнее, даже полтора: одно целиком, другое в отрывках.)