Андрей Фурсов - Колокола истории

Аналогичное неприятие было характерно и для советского коммунизма — с существенным, однако, нюансом. Коммунизм отрицал христианство и либерализм как частные формы универсализма с позиций другой частной (для коммунистов, естественно, единственной верной) формы универсализма же. Таким образом, по линии «универсализм — партикуляризм» советский коммунизм парадоксальным образом оказался ближе к западным демократиям, чем к национал-социалистическому рейху. Однако, конечно же, не это определило то, что СССР и западные демократии оказались союзниками по антигитлеровской коалиции, а прежде всего два других фактора. Во-первых, чисто геополитические и военно-стратегические соображения, о чем говорили прямо Уинстон Черчилль и иносказательно Иосиф Сталин. Во-вторых, тот факт, что СССР не был положительным элементом Капиталистической Системы, был вне ее, представляя антикапиталистическую мировую систему. Внутри самой Капиталистической Системы континентальная Германия представлялась для Великобритании и США большей угрозой, чем СССР, который был частью Капиталистической Системы лишь функционально-негативно. СССР не был участником борьбы за гегемонию внутри Капиталистической Системы, «капиталистической мир-экономики». В такой ситуации универсализм коммунизма стал лишь дополнительной идейной гирькой на чаше весов выбора.

Однако по линии «антикапитализм-некапитализм» для CCCP были неприемлемы как союзники, так и «осевики» вместе взятые. Не вдаваясь в фактографию, отмечу принципиальную логическую справедливость изображения ситуации в хулимом ныне многими у нас и на Западе «Ледоколе» В.Суворова. Другое дело, что война, которая могла задумываться одной из сторон как мировая классовая, межсистемная, реально в истории оказалась внутрикапиталистической, внутрисистемной. Антикапитализм выступил на стороне одного капиталистического сегмента против другого, обеспечив своей демографической массой, пространством и готовностью ради победы пожертвовать огромной частью населения победу США в борьбе за гегемонию в «капиталистической мир-экономике». То, что война получилась именно такой, свидетельствует не столько о торжестве случая (Сталин «опоздал» на две недели, и Гитлер будто бы упредил его), сколько о мощи Капиталистической Системы и железной хватке ее законов в первой половине XX в.: логика внутрикапиталистической борьбы оказалась сильнее, подмяла, подчинила себе, интериоризировала и раздробила логику борьбы коммунизма с Капиталистической Системой. Это — лучшая иллюстрация функциональности и негативизма, т. е. вторичности коммунизма по отношению к капитализму. Впрочем, военный, военно-стратегический аспект взаимодействия Русской и Капиталистической Систем, коммунизма и капитализма — особая тема для отдельного разговора.

В обеих попытках (коммунистической и нацистской) экспериментирования с выходом за пределы капитализма и Современности были заключены свои внутренние противоречия — разной силы и разной степени соответствия XX в. В одном случае капитализм — универсально-планетарная и универсалистская система — отрицался на универсалистской же основе, с ее использованием, но со знаком минус. В другом случае капитализм использовался для отрицания универсализма; антиуниверсализм становился идейной основой капиталистического общества германского рейха. Это внутреннее противоречие было в случае национал-социализма значительно более острым и опасным для него, чем в случае коммунизма.

Во-первых, сам коммунизм как система был в качестве особой зоны вынесен за рамки капитализма, находился вне ее, а национал-социализм занял место в самом ядре, в самом сердце капиталистической мир-экономики. Это была внутренняя для нее угроза, намного более опасная. Коммунизм не угрожал экономике капитализма непосредственно.

Во-вторых, универсализм в значительно большей степени соответствовал функциональному капитализму XX в., самому этому веку как Великой Функциональной Эпохе. Национал-социалистская идеология XX в. в целом не соответствовала. Она пришла слишком поздно (или слишком рано). Капитализм — универсальная система, у нее не может быть партикуляристской основы. Национал-социализм — это капиталистический колосс на глиняных идейных ногах; капитализм, в который пускают по расово-этническому принципу — только арийцев, не мог устоять. Ясно, что при прочих равных условиях такая система в XX в. более уязвима, чем те, чья идеология носит универсалистский характер. Помимо чисто военно-экономических факторов это стало одной из причин поражения Германии. Для людей на Западе коммунизм — антидемократический универсализм — оказался более приемлемым, чем национал-социализм, антидемократический партикуляризм, а Сталин более приемлемым, чем Гитлер. Разумеется, при этом не следует забывать и о том, что Гитлер был под боком, а Сталин — далеко, а потому казался менее опасным, т. е. о чистой геополитике, которая играла решающую роль в выборе союзников.

Формально-логически партикуляристским должен был быть антикапитализм (т. е. коммунизм), а универсалистским — капитализм. Но история — не учебник формальной логики. Кроме того, коммунизм, будучи полным функциональным отрицанием капитализма, мог быть только универсализмом. Но с противоположным знаком. Национал-социализм такую роскошь себе позволить не мог. Национал-социалистский режим не выходил за рамки капитализма, капиталистической организации общества. Поэтому он мог выступать только как иной капитализм — не универсалистский, а антиуниверсалистский, партикуляристский. Отсюда — ловушка, угол, в который он себя и загнал.

Это, однако, не значит, что «этносоциализмы» (точнее «этнокоммунизмы») в принципе невозможны. Они возможны — на антикапиталистической основе. Или, скажем, в посткапиталистическом и постсовременном мире. «Беда» коммунистов и нацистов заключалась в том, что, живя в обществе, которое одновременно было современным и капиталистическим, они отрицали один из его важнейших интегральных аспектов с помощью другого: либо капитализма с помощью универсализма как формы Modernity, либо саму Современность на основе капитализма.

Коммунистическая стратегия отрицания, «коммунистическая отрицаловка», разумеется, в определенном геоэкономическом и геополитическом контексте, оказалась более успешной. Некапиталистический партикуляризм (или партикуляристский некапитализм) — вот по-настоящему логичная формула общества XXI в., практический идейно-политический путь в XXI в. Учитывая экологический кризис, это общество, помимо прочего, должно перестать быть природоборческим, что опять же ослабляет позиции христианского исторического субъекта.