Сергей Кара-Мурза - Кто такие русские

Здесь вспомним один из мифов, на которые опиралась доктрина деиндустриализации России, хотя он был направлен на деревню. Это миф о том, что частное хозяйство на маленьком участке эффективнее и выгоднее современных сельскохозяйственных предприятий. Под этим лозунгом и было проведено разрушение колхозов и совхозов и приготовлена к скупке земля. Надо подчеркнуть, что поддержали эту акцию исключительно горожане, а среди сельских жителей при большом опросе в 1989 г. частное предпринимательство и иностранный капитал одобрили лишь 3 и 0 %, соответственно.

Пропаганду начали кое-кто из историков, и проявили крайнюю недобросовестность. А.С. Ципко писал: «В годы нэпа, в условиях семейного производства на земле, темпы прироста сельскохозяйственной продукции намного опережали те темпы, на какие оказались способны насильственно созданные колхозы».

Это ложь. Нэп был необходимой передышкой, но импульса к развитию он не дал. К 1928 г. посевы зерновых на душу населения сократились на 9 % (в сравнении с 1913 г.), производство товарного зерна составило 48,4 % от уровня 1913 г., доля занятых в сельском хозяйстве возросла до 80 %, а в городе пришлось ввести карточки. Какие тут «темпы прироста продукции»!

В 90-е годы американские экономисты с помощью математического моделирования рассчитали шансы на успех продолжения нэпа без коллективизации. Они исходили из допущения, что СССР не проводил индустриализацию, грядущая война в учет не бралась. Оказалось, что при самом щадящем варианте, без изъятия из села средств для индустриализации, темп развития был бы слишком низким. Село не перешло бы к травопольным севооборотам и интенсивному хозяйству.

В модели ввели данные о земельном фонде, рабочей силе, численности лошадей, реальные погодные условия 1928–1940 гг. Критическим фактором оказалось поголовье тяглового скота. Его максимальный рост был рассчитан, с учетом всех условий России, на основе данных с 1882 по 1928 г. Вышло, что с 1928 к 1940 году численность рабочих лошадей выросла бы на 40 %, но на их прокорм ушел бы весь прирост урожая. Россия осталась бы с сохой, без промышленности и без атомной бомбы. Это был бы тупик.

В 90-е годы поддержка доктрине архаизации нашего села шла и справа, и слева. Писатель Д. Балашов в статье «Наших бьют!» («Советская Россия», 26.10.2000) пишет: «Не надо забывать про минувшие 70 советских лет, за которые нашу страну превратили в колониальный сырьевой придаток Запада… Да, конечно, — спутники и все прочее. Но! 80 % продуктов в стране производилось на приусадебных участках… Эти несчастные «сотки» занимали всего 4 % пахотной земли! И обрабатывались в основном тяпкой, мотыгой и граблями. То есть — наша милая власть сумела отбросить наше земледелие на тысячи лет назад, в прошлое, к временам мотыжного земледелия». 80 % продуктов производили на «сотках», мотыгами! Какую чушь печатала газета!

Реально «сотки» давали к 1990 г. 26 % всей продукции сельского хозяйства России (по фактическим ценам). Эта доля непрерывно уменьшалась по мере развития технологии крупных хозяйств. Снижалась и роль «соток» в бюджете колхозников, их доля в доходах семьи в 1989 г. составила 24,9 %. Да и этого не было бы без колхоза! Оттуда получали трактор вспахать «сотки», горючее и удобрения, грузовик отвезти картошку на рынок.

Колхоз и «сотки» не конкурировали друг с другом. Это были две неразрывно связанные части одной производственно-бытовой системы. Пытаясь развеять миф о «сотках и мотыгах», в печати выступали видные организаторы сельского производства. Они объясняли, что противопоставлять колхоз и «сотки» глупо, что продуктивность «соток» основана на взаимодействии с большим хозяйством. Нет, наш средний горожанин уже не мог подняться на уровень мышления, каким владели колхозники.

«Сотки» специализировались на том, что позволяло лучше использовать ресурсы. Никому и в голову не приходило сеять на них пшеницу — с «мотыгой». Зачем, если колхоз производил зерно с затратами труда всего 1,2 человеко-часа на центнер? «Сотки» давали почти исключительно картофель. Уборка его приходилась на дождливое время и велась в основном вручную, хранилась большая его часть в личных погребах. Потому-то около половины картофеля выращивалось на «сотках». Это позволяло вовлечь всех членов семьи и получить доход.

А производство мяса, молока и яиц на подворье быстро сокращалось, слишком это трудоемкая вещь по сравнению с колхозом, где на производство центнера молока затрачивалось в 1987 г. всего 8 человеко-часов труда, а на производство 1 тысячи яиц 15 часов. Поэтому доля производства молока на «сотках» упала за 1960–1990 гг. с 48 % до 23,8 %, а яиц с 78 % до 21,6 %. Те, кто знал село, культивировали миф о том, что Россия кормится с «соток», злонамеренно, а не по ошибке.

От реформы 90-х годов «село отступило на подворья» — по дворам разобрали колхозный скот, инвентарь, часть техники. Это был регресс, переходящий в архаизацию — трагедия для села и для всей России. В 2006 г. на «сотках» произведено 52 % всей продукции сельского хозяйства — 90 % картофеля, 78 % овощей, 51 % молока. И все это вручную, без помощи колхоза — чтобы выжить.

Эта беда имеет свое экономическое и социальное измерение. Но надо вспомнить и о национальной стороне дела. Отодвинутые от машин, электричества и современной агротехники жители деревни «выдавливаются» из цивилизации. А значит, истончаются их важные связи с остальными частями народа. Деревня отдаляется от города, ее образ расплывается в тумане.

Когда уничтожали колхозы и совхозы, людей убеждали, что главным типом хозяйства на селе в будущей рыночной системе станут фермерские хозяйства. Их пропагандой занимались поэты и эстрадные певцы, идеологи широкого диапазона — от Новодворской до члена Политбюро КПСС Яковлева. Вранья было очень много — со ссылками и на Столыпина, и на мудрых американцев. Но мы возьмем только главный лозунг, которым полоскали наши мозги: «Фермер накормит Россию!»

Что же мы имели через 17 лет «фермеризации всей страны»?

В 2006 г., когда была проведена Сельскохозяйственная перепись, число фермерских хозяйств составило 255,4 тыс., а общая земельная площадь их сельскохозяйственных угодий — 21,6 млн. га (со средним размером земельного участка 81 га). Из этих угодий пашня составляла 15 млн. га. Это около 15 % всей пашни в России. На этой земле фермеры произвели в 2006 г. 6,5 % всей сельскохозяйственной продукции России. У них сильно отстает трудоемкая часть сельского хозяйства — животноводство. Здесь они дали только 3,3 % от общего производства. За последующие годы положение принципиально не изменилось — в 2008 г. фермерские хозяйства произвели 8,1 % всей сельскохозяйственной продукции, владея 18,6 % всех посевных площадей России.