Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №10 от 26.10.2010

Еще одно заявление, сделанное Вами в рамках Ярославского форума по демократии: «кто не согласен, может идти d оппозицию». Это напоминает ставшее уже историческим: «кто не с нами - тот против нас». Означает ли это для нас, не согласных с вашим утверждением о том, что пенсионерам нужно продавать хлеб из другой муки, автоматический переход в оппозицию?

Беспокойство вызывает информационный террор в отношении мэра Москвы. Я не говорю здесь: Лужкова. Вам нужен другой мэр Москвы, который был бы «своим». Лужков самостоятелен и неудобен. Нужно заранее готовиться к большим выборам и лучше поставить другого. Это понятно.

Для этого по команде из Кремля развязана беспрецедентная кампания по дискредитации мэра Москвы. Ее размах достиг таких размеров, что великая Галина Вишневская сравнила эту кампанию с той, что велась в советские времена по отношению к Мстиславу Ростроповичу и к ней! Не хочу больше приводить исторических аналогий. Хотя они есть.

Поводом для атаки явились статьи в Московском Комсомольце и Российской газете. Скажу откровенно»: приписываемую мне статью в МК писал не я. Но я с ней согласен. Преследовать мэра за согласие со статьей?

Статья в РГ написана мной. Ее история проста: Ваша администрация попросила меня, как хозяйственника, дать оценку конфликта по трассе через Химкинский лес, Я вначале отказывался: не моя тема; трасса в Московской области. Но, уступив настояниям, опубликовал свое мнение как специалиста по градостроительству. Оно вызвало известную реакцию.

Итак, эти две статьи стали причиной беспрецедентной атаки на мэра. Но за мнение нельзя отправлять в отставку. Это значит, что статьи были не причиной, а поводом, который обязательно нашли бы в Вашей администрации для снятия мэра с должности. Не в этом, так в другом случае.

Задача поставлена: убрать. Повод найден. Действуйте!

Все как в армии. Метод давно известен: публичное очернение. Средства любые, в том числе и финансовые. Прикрытие: «неназванный источник в администрации». Объект воздействия: общественность. Конечная цель: заставить мэра под напором дикой травли в подконтрольных СМИ добровольно уйти в отставку или уволить по недоверию, убедив общество соответствующим образом.

Господин Президент, общество с Вами не согласилось. Во-первых, «неназванный источник в Кремле». Это уже стало дурно пахнущей поговоркой. Все равно, развязанную в прессе кампанию, связывают с Вами. Возможно, что Вы не давали прямой команды, но Вы знали и не остановили этого произвола. Это, в конечном счете, главное.

Повторяю: общество не согласилось. Нет ни одной общественной или профессиональной организации Москвы, которые не высказались бы с осуждением этой недостойной кампании в СМИ и не поддержали бы мэра.

Я благодарен москвичам, защищающим своего мэра. Но поверьте, в большей степени связываю мощные протесты москвичей, да и не только их, не с личностью мэра, а с реакцией на недопустимость такой грязной работы и попытках оболванить общество. Скандальным этапом войны было недопущение показа программы «Момент истины» на ТВЦ в поддержку мэра Москвы, которая после кремлевского запрета приобрела мировой рейтинг.

Это - ни что иное, как цензура! Если все это, по-вашему, демократия, то не понятно, где была искренность: на Ярославском форуме или в реальной жизни?

Теперь о ситуации.

Ваша администрация, с ведома или без, завела своими действиями политическую ситуацию в тупик. Всякие «немцовы» и другие «вечно несогласные» получили прекрасный шанс прокричать: «господин Президент, если вы не снимете Лужкова, Вы - слабый руководитель».

С другой стороны, повод в виде написанной мною статьи – несостоятелен. Уговорить меня подать заявление «по личной просьбе» невозможно. За кресло мэра – не держусь, но службой москвичам - дорожу.

Вариантов всего два: при наличии весомых оснований, освободить меня или публично отмежеваться от тех, кто сделал Вам такую дикую услугу. Решение за Вами, господин Президент.

Искренне. Честь имею. Лужков Ю.М.»

Сначала оцените стиль писем – то, как они написаны. По степени корявости складывается впечатление, что их написал один и тот же человек, не правда ли?

Ельцин здесь - как на ладони. Семь строчек терпел до того, как начать себя хвалить: « Самоотверженно, принципиально и по-товарищески стал работать...». И Лужков от него если и отстает, то ненадолго, зато берет круче: « Нет ни одной общественной или профессиональной организации Москвы, которые не высказались бы с осуждением этой недостойной кампании в СМИ и не поддержали бы мэра». Или Ельцин: « Я неудобен и понимаю это». Лужков о себе: « Лужков самостоятелен и неудобен».

Разбегаются по углам мысли Ельцина: «Партийные организации оказались в хвосте всех грандиозных событий. Здесь перестройки (кроме глобальной политики) практически нет. Отсюда целая цепочка. А результат — удивляемся, почему застревает она в первичных организациях» . Что « застревает » - цепочка или перестройка? С логикой беда: требует запретить Лигачеву проверять московскую парторганизацию и тут же, в этом же абзаце, упрекает Лигачева, что тот не интересуется ее работой.

У Лужкова письмо существенно логичнее, но и не без « после кремлевского запрета приобрела мировой рейтинг». Рейтинг – показатель популярности, приобретать его не надо, он есть у любой передачи.

Уверен, что. прочитав первое письмо, мало кто понял, чего хочет Ельцин. Он о чем-то ноет, чем-то недоволен «вообще». Но если присмотреться внимательно, то можно увидеть единственное конкретное требование Ельцина к Горбачеву - не допустить проверки Лигачевым деятельности Ельцина в Москве. Ельцин - опытный номенклатурщик - сразу понял, что эта проверка нужна для подготовки акта, по которому будут сделаны «оргвыговоды» по отношению к нему лично и... конец карьеры.

И он шантажом пытается упредить Горбачева: «Расшифровать» все это - для партии будет нанесен вред (если высказать публично)» - и далее: «Думаю, у меня не будет необходимости обращаться непосредственно к Пленуму ЦК КПСС».

Умному должно было быть достаточно, и Горбачев наверняка понял угрозу Ельцина начать борьбу с Горбачевым и вне партии, и в низах её, но не придал значения. Уверен был, что справится. И в самом деле, на первых порах от «ля-ля» Ельцина толку было мало - он и сам перепугался и уже начал просить прощения: «политической реабилитации при жизни».

А что в случае с Лужковым? А с ним, думаю, гораздо сложнее.

С одной стороны, может быть и так, что Лужкову в его 74 уже всё надоело, он устал и хочет уйти, но уйти, отмежевавшись от кремлядей, – хлопнув дверью. Уйти, как мужчина.