Леонид Колосов - Мафия - концерн преступников

— Я хотел еще раз привлечь внимание общественного мнения к обстоятельствам его смерти, обстоятельствам, которые мне не удалось выяснить по некоторым, не зависящим от меня причинам…

Кинокартина начинается и заканчивается одним и тем же эпизодом. Окутанные предрассветным туманом, молчаливо стоят деревья на лесной поляне. Ковш экскаватора поднимает из глубокой ямы, наполненной жидкой грязью, обломок фюзеляжа реактивного самолета. Карабинеры несут что-то в окровавленной простыне. Люди, окружающие место катастрофы, отворачиваются. В простыне то, что осталось от инженера Маттеи, его личного пилота — кавалера золотой медали Сопротивления Бертуцци и американского журналиста Вильяма Мак Хейла, который в это время заканчивал биографическую книгу о президенте «ЭНИ». Так оно было и на самом деле.

А в середине фильма — рассказ о поистине легендарной жизни этого человека, начавшего самостоятельную жизнь с мытья тарелок в неаполитанской траттории «Тетка Тереза», отважно сражавшегося в рядах Сопротивления и возглавившего в конце сороковых годов крупнейшее государственное объединение страны. Да, Маттеи представлял интересы национальной буржуазии, и на этот счет ни у кого не возникало никаких иллюзий. Но он был антифашистом и патриотом своей страны. Именно он доказал возможность создания в Италии национальной нефтеметановой промышленности, освобождения ее от кабалы, навязанной после войны международным нефтяным картелем, именуемым «Семью сестрами».

«Стандард ойл оф Нью-Джерси», «Сокони мобил ойл К0», «Стандард ойл оф Калифорния», «Тексас ойл К0», «Галор ойл корпорейшн», «Бритиш петролеум компани», «Ройял датч-Шелл». Союз американских, английских и голландских нефтяных королей, вернее, королев — все же «сестры». В течение десятилетий они диктовали цены на нефть и нефтепродукты на европейских рынках, единолично устанавливали условия нефтяных концессий. Маттеи первым пробил брешь в нефтяной монополии «сестер» сначала на Апеннинах, а затем и в некоторых ближневосточных странах, где он предложил более выгодные для развивающихся государств условия распределения прибылей.

В фильме Франческо Рози есть эпизод, когда некий заокеанский бизнесмен, тщетно пытавшийся уговорить президента «ЭНИ» не портить отношений с нефтяными королями, оставшись наедине со своим доверенным лицом, бросает запоминающуюся фразу: «Я удивлен, что мистер Маттеи еще жив».

И еще один эпизод. Президент «ЭНИ» должен срочно улететь из сицилийского города Катании в Милан. Его пилот неотлучно дежурит у самолета. Неожиданно его вызывают к телефону в аэропортовский бар. Бертуцци тщетно пытается выяснить, кто с ним говорит. А в это время к самолету подходят двое в комбинезонах и один в полицейской форме… Так было и на самом деле. Только этих трех людей, побывавших у самолета, никто потом ни найти, ни опознать не смог.

В середине пятидесятых годов мне, тогда еще работнику нашего торгового представительства в Риме, довелось присутствовать на беседе с президентом «ЭНИ». Речь шла о первых закупках Италией значительных количеств советской нефти. «Надо освободить Европу от владычества нефтяных картелей, — говорил тогда Маттеи. — Сколь долго можно терпеть их грабительскую политику?» Наверное, тогда ему впервые пришла идея о возможности строительства гигантского газопровода, который мог бы снабжать Италию советским газом.

Сегодня, когда успешно реализуется «сделка века» между советскими внешнеторговыми организациями и «ЭНИ» о поставке в Италию сибирского метана в обмен на стальные трубы для газо-и нефтепроводов, рассчитанная на двадцатилетний период, все кажется простым и естественным. Тогда же, в период разгара «холодной войны», покупка советской нефти и смелые идеи инженера Маттеи вызвали бурю негодования у нефтяных королей и королев. И не только у них. «Маттеи продался коммунистам…», «Президент «ЭНИ» разрушает нефтяной рынок…» — кричали заголовки некоторых буржуазных газет. В потоке почты, которая ежедневно ложилась на стол инженера, все чаще и чаще стали попадаться анонимные письма с угрозами. Пилоту Бертуцци приходилось каждый раз перед вылетом тщательно осматривать личный самолет Маттеи…

Поздно вечером в субботу 27 октября 1962 года неожиданно заработали телетайпы редакций всех итальянских газет, и дежурные срочно засели за переверстку подготовленных на утро первых полос, хотя полученное сообщение занимало всего несколько слов: «Милан, 27-е. Самолет инженера Маттеи упал в местечке Баскапе, провинция Павия. Сообщение получено от представителей миланского аэродрома Линате».

Бывший председатель областного совета Сицилии христианский демократ Джузеппе Д'Анджело заявил в интервью еженедельнику «Еуропео»:

— Я был последним человеком, который видел живым Энрико Маттеи. Более того, в течение нескольких часов в болоте Баскапе искали и мой труп, потому что я должен был лететь вместе с Маттеи и мое имя Бертуцци уже вписал в пассажирский список… Наш вертолет приземлился в пятидесяти метрах от реактивного самолета Маттеи. Он первый начал разговор, последний разговор со мной:

— Почему ты не хочешь лететь в Милан?

— Если ты хочешь, я, конечно, полечу. Но имей в виду, что завтра в одиннадцать утра у меня деловая встреча.

— Какая встреча?

— Завтра компания «Разном» вводит в эксплуатацию несколько цехов нового нефтеперегонного завода. Приедет Каццанига, президент «Эссо». Неудобно, если меня не будет.

— Конечно, конечно. Но Бертуцци доставит тебя на открытие. Давай твой чемодан. Бертуцци, ты подбросишь его завтра утром в Катанию?

— Не уверен, президент. В Милане плохая погода, туман. Если он не рассеется, можем не долететь и мы.

— В общем, как говорится, ничего не поделаешь?

— Президент, я уверен, что не надо рисковать. Если синьор Д'Анджело хочет быть в Катании утром, я ему этого гарантировать не смогу.

Одной ногой я уже был в самолете. Маттеи взял с кресла мой чемодан, отдал мне его, пожал руку и сказал, улыбаясь: «До скорой встречи…»

После аварии самолета многие итальянские журналисты, не сговариваясь, задали один и тот же вопрос: «Почему Д'Анджело не полетел вместе с Маттеи в Милан?»

Обратили они внимание и на тот факт, что весьма странным было поведение представителя «ЭНИ» на Сицилии Грациано Верзотто. Он был доверенным лицом президента «ЭНИ», сражался с ним в партизанском отряде и являлся одним из немногих людей, которым Маттеи говорил «ты». Верзотто не встречал своего шефа, когда тот прилетел на Сицилию, и не провожал, когда тот улетал в Милан. Почему? Почему Маттеи не спал всю ночь, свою последнюю ночь, которую он провел в мотеле «Аджип»? Почему всю ночь напролет, как утверждают слуги мотеля, президент «ЭНИ» одетый слонялся из угла в угол? Предчувствовал беду или уже знал, что за ним охотятся?