Михаил Антонов - Капитализму в России не бывать!

«… передача функции общегосударственной — выпуска монеты, и денежного хозяйства в монополию частных обществ представляется само по себе мерой вполне феодальной по своему характеру и понятной только для тех обществ, в которых вообще хозяином является не государство, а прежний феодальный собственник или его заместитель — современный буржуа». Это — «государство чисто феодального характера, каким и остаётся большинство государств континента и в которых частное право становится впереди права публичного».

Капитализм — это строй жизни в Западной Европе в индустриальную эпоху, как феодализм был строем жизни той же Европы в аграрно-ремесленную эпоху . У кого-то из социалистов-утопистов прошлого я встречал название «индустриализм». Возможно, оно было бы более удачным, чем «капитализм».

Можно привести и другие примеры, кроме рассмотренного Марксом, когда при наличии капитала и высоком уровне техники капитализм всё-таки не возник. Китай примерно до XIV века был наиболее развитым государством мира. Но там не было всеобъемлющего рынка, и Китай не стал капиталистической страной. И если абстрактный социализм — порождение европейской мысли, как бы логическое продолжение капитализма и одновременно его отрицание, если возможен «шведский социализм» на основе частной собственности и рынка, то реальный (в различных формах) с оциализм — строй жизни азиатских народов, в первую очередь России, в индустриальную эпоху.

Но закончу о скандале, возникшем на почве статьи Жуковского о «Капитале» Маркса. Жуковский вернулся к критике теории Маркса в своей знаменитой книге «Деньги и банки». При этом он, прежде чем разбирать отдельные частные вопросы, критикует Маркса сначала принципиально, показывая, что его учение продиктовано не соображениями истины, а задачами политической борьбы:

«… Во второй половине прошлого века весьма много нашумело учение, находившее правильным исключить вовсе из расчёта ценности стоимость капитала, по крайней мере основного, утверждавшее, например, что всю ценность пряже придаёт работник своим прикосновением к сырому материалу. Учение это, словом, отрицало всякую работу капитала, а вместе с тем отрицало, конечно, всякое право капитала на вознаграждение, объявляло доход, получаемый капиталистом, злоупотреблением, а процент — не имеющим смысла.

Само собой разумеется, что автору такого взгляда, Карлу Марксу, не было собственно никакого дела до интересов науки, а нужно было под тем или другим предлогом доказать, что весь барыш от производства должен доставаться одному рабочему. Это можно было бы доказать, только показав, текущий труд рабочего является единственным производителем ценности, капитал же тут совершенно ни при чём.

Но доказать это было вовсе не так легко, а потому Карл Маркс обещал дать доказательство, только со временем, а пока его последователи поверили ему на слово.

Однако, как и следовало ожидать, его последователи ждали напрасно обещанного. Карл Маркс так и умер, его не опубликовав. После же его смерти в третьем томе его «Капитала», изданном его другом Энгельсом, оказались такие рассуждения на желанную тему, что учёная Германия только с жалостью покачала головой, и сами адепты Маркса должны были согласиться с тем, теория учителя нуждается в усовершенствовании. Последнего они, конечно, могут ожидать сколько угодно».

Да, сам Энгельс, редактируя оставшиеся после смерти Маркса тома «Капитала», вынужден был нередко признавать: «тут Маркс что-то напутал».

Но почему же ни в Древнем Риме, ни в Китае, ни в России, ни во многих других странах не возник капитализм, первоначально расцветший пышным цветом в Англии времён Маркса?

Дело в том, что, кроме господства капитала и «эманации еврейского духа», для возникновения капитализма нужен был ещё одни фактор — определённый тип человека. Профессор Сергей Кара-Мурза много писал о том, как повлияли на европейцев Реформация, эпоха Просвещения, промышленная революция (особенно изобретение паровой машины) и пр., и это в какой-то мере справедливо. Но нужно было заглянуть в более глубокую древность.

Наибольшее влияние на формирование специфически европейского духа оказали древние викинги — пираты-воины из Скандинавии. Это были разбойники, промышлявшие убийствами и грабежом и отличавшиеся крайней, часто совершенно неоправданной жестокостью. Они нападали на прибрежные районы всех европейских стран (в том числе и Руси) и предавали огню и мечу всё живое и неживое. Перебив людей на захваченной во время набега территории, они резали скот — не только для обеспечения себя продовольствием, убивали его остаток просто из принципа и профессионального интереса. В то время как вся остальная Европа проклинала их, называя «бичом Божиим», сами они считали себя сверхчеловеками. Викинги (норманны) основали ряд государств в Европе, в том числе герцогство, которое поныне именуется французской провинцией Нормандия. Нормандскими называются и острова, входящие в состав Великобритании. Именно нормандцы завоевали Англию, разгромив англосаксов, и образовали значительный слой английской (и не только английской) аристократии.

Но дело тут не в кровном родстве викингов и европейской элиты последующих веков, а в едином культурном коде. Захватывая колонии, англичане, французы, португальцы, испанцы, голландцы, бельгийцы и прочие европейцы вели себя по отношению к завоёванным народам почти так же, как викинги по отношению к своим жертвам.

Прошли века, европейцы создали разные науки и искусства, выработали известный лоск в общежитии, но в душе, особенно англосаксы, остались теми же викингами, только вооружёнными самым грозным современным оружием. Но они так же считают себя сверхчеловеками, которые обязаны научить весь остальной мир, как ему жить. И на первом месте в их системе ценностей стоят «права человека». И они не терпят государственного вмешательства в свои дела и в экономику. Это — самая благоприятная почва для рынка. Капитализм не мог бы возникнуть, если не появился этот человек западноевропейского типа — индивидуалист, либерал, рыночник.

А эти качества европейца удачно сочетались с сущностью еврейства, о которой писал Маркс. По его словам, евреи приняли самое деятельное участие в становлении капиталистического мира как мира торгашества. Потому и стало возможным понимание капитализма как «эманации еврейского духа», хотя роль еврейства в становлении политической составляющей этого строя была меньшей, чем ему приписывают.

Многочисленные исследователи, изучавшие влияние еврейства на развитие европейских государств, прошли мимо того фактора, который оказал на это развитие наибольшее влияние, наложил неизгладимый отпечаток на весь духовный облик европейцев.