Сергей Кургинян - Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2

Почему именно Оливье Клемана надо считать православным теологом, наилучшим образом разобравшимся с проблемой апокатастасиса и способным аж «подвести итог» многовековых «церковных дискуссий на эту тему»? Как вообще можно «подвести итог» многовековых дискуссий на такую тему? Как, оставаясь на канонических православных позициях (да и на канонических христианских позициях вообще), можно приравнять мнение современного теолога Оливье Клемана к мнению Отцов церкви (Григория Нисского, в частности)? Вопросы, как мне кажется, достаточно правомочные. И вряд ли можно опровергнуть то, что подобный акцент на суждениях Оливье Клемана можно сделать только если эти суждения выражают и позицию того, кто ставит такой акцент, и… И позицию конфессиональной элитной группы, чье наличие только и делает такой акцент допустимым.

Приведу еще одну цитату из А. Кураева. На этот раз из уже цитировавшейся мною неоднократно лекции «О смерти». Она касается перевоплощения, которое должно случиться после Второго пришествия. Вот что о нем говорит Кураев в своей лекции: «Важно то, что некая идентичность жизненного процесса сохраняется. Это все-таки не перевоплощение в другое тело, а именно форма этого моего тела получает возможность вновь облечься материей, облечься содержанием в том новом мире, который создаст для нас Господь. Именно потому, что это будет тело нового мира, духовного мира, поэтому окажется, что это тело не будет преградой, чтобы созерцать Творца. С другой стороны, это тело не будет подвержено уничтожению, и это означает, что и боль, которую будет испытывать это тело, если оно воскреснет в поругании, и боль эта будет такой, которую это тело не уничтожит до конца. Поэтому и будет возможно то, что Христос назвал мукой вечной, а не временной».

Мне кажется, что приведенных ранее цитат, вкупе с этой особо важной цитатой, достаточно для того, чтобы сделать несколько утверждений.

1. Кураев не поддерживает сторонников апокатастасиса. Это прямо вытекает из последней цитаты. Но это же по-разному (и иногда очень ярко) проявлено и в предыдущих.

2. Кураев совсем не так прямолинеен, как его «форумчане» (цитировавшийся мною Михаил Федорчук и другие радикальные противники апокатастасиса). Но «форумчане» понимают, в чем позиция Кураева, и потому идут на его форум с критикой апокатастасиса. А Кураев снисходителен к их высказываниям, поскольку для него важно аккумулировать некую совокупную (пусть и разнокачественную) энергию, заряженную общим отрицанием апокатасасиса.

3. В осторожно-отрицательном отношении Кураева к апокатастасису есть важный метафизическо-политический обертон («евангельский радикализм», «сильнодействующее лекарство, от которого можно растормозиться», и т. д.). В этом смысле грубые наезды М. Федорчука и тонкие эскапады А.Кураева надо анализировать в качестве элементов одной системы. Безусловно, отдавая приоритет Кураеву, но понимая вместе с тем, что речь идет о системе. Причем о системе, отрицающей этот самый апокатастасис из самых разных, в том числе и политико-метафизических, соображений.

4. Политико-метафизические соображения остаются недопроявленными. И проявить их можно только осуществляя системный анализ высказываний того же Кураева по более широкому кругу вопросов. Этот анализ должен быть свободен от всякой лобовой полемичности. Андрей Кураев в книге «Раннее христианство и переселение душ» (глава 6) обещает «написать книгу с названием «Таинство смерти»». И там разобраться окончательно с вопросом об апокатастасисе. С нетерпением жду этой книги. А пока займусь анализом позиции тех, кто создает отрицающую апокатастасис систему, с тем, чтобы попытаться понять все сразу. И логику этого отрицания. И его политический смысл. И тип отрицающего субъекта.

Для начала вынужден буду заняться полемикой с интеллектуалами, грубо атакующими апокатастасис. Мол, «церковь всегда признавала вечность адских мук. Я, читая отцов церкви, в особенности Игнатия Брянчанинова, Иоанна Кронштадтского, Феофана Затворника, Силуана Афонского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского, постоянно встречаю мысли, что адские муки вечны, и нигде не видел ни единой мысли сомнения в этом».

Читатель помнит, что я уже привел эту цитату с форума миссионерского портала диакона Андрея Кураева. Помнит он, что я и автора цитаты назвал. Выше я оговорил также, что понимаю разницу между позицией процитированного мною «форумчанина» и позицией диакона Андрея Кураева.

Но, во-первых, есть основания для фиксации некой единой позиции, нацеленной на отрицание апокатастасиса.

Во-вторых, А. Кураев своему «форумчанину» не отвечает. А отвечать, как мне кажется, надо.

Ну, так я и отвечу. Не ратуя за чистоту форума А. Кураева, а исходя из далеко идущих целей политического и метафизического характера. И как человек, худо-бедно занимающийся культурологией религии и сравнительным религиоведением третий десяток лет.

Св. Григория Нисского мы уже обсудили. Это высочайший церковный авторитет, с абсолютной категоричностью стоящий на позициях апокатастасиса.

Другие сторонники апокатастасиса — Дидим Александрийский, Диодор Тарсийский, Феодор Мопсуэстийский…

Отца Сергия Булгакова (которому А. Кураев вменяет отрицание апокатастасиса) постоянно обвиняют в приверженности оному.

В этом же обвиняют и Владимира Лосского (которого А. Кураев просто аккуратно обходит).

Лев Карсавин (согласитесь, серьезный авторитет) считал, что Григорий Богослов также не верил в вечность адских мук.

Но главное все же — это Григорий Нисский. А. Кураев утверждает, что церковный авторитет Григория Нисского снизился после того, как он допустил апокатастасийный уклон? А как быть с тем, что Григорий Нисский был назван на VII Вселенском Соборе, то есть уже после осуждения «оригеновского уклона», отцом отцов?

Что же касается другого каппадокийца, Григория Богослова, то… То ведь не только в оценке Карсавина дело, но и в аутентичных высказываниях самого Григория Богослова. Вот что он говорит в своем «Слове о богословии»: «Может быть, они там (в аду Второго пришествия. — С.К.) крестятся огнем — последним крещением, самым болезненным и продолжительным, который поглощает материю, как сено, и истребляет легкость всякого греха».

А вот что пишет Григорий Нисский в своем труде «Dean, etres»: «Зло некогда должно быть совершенно изъято из существующего… Ведь если зло не обладает свойством пребывать вне произволения, а все произволение будет в Боге, то зло достигнет своего полного уничтожения, потому что для него не окажется никакого места пребывания».

И что ответить? Какое место пребывания надо указать, как трансформировать теодицею? Стоп… Не будем забегать вперед. Установим, что противники апокатастасиса, заявляющие, что они-де, мол, постоянно встречают мысли, что адские муки вечны, и нигде не видят ни единой мысли сомнения в этом, рассверливают некое содержание, создают «дырку–2». Я уже сказал о том, как А. Кураев сооружает лично «дырку–1» в случае с Берешит. Здесь речь идет о «дырке–2», которую сооружают на его форуме, опираясь на его авторитет, на его тонкие отрицания апокатастасиса. Все это в совокупности порождает отрицания грубые, то бишь «дырку–2». Православный человек может не разбираться в тонкостях коллизии с Берешит. Его право. Больше или меньше Андрей Кураев занимался Бет (а значит, и Алеф) — это открытый вопрос. В конце концов, для него это факультатив.