Сергей Кара-Мурза - Советский порядок

Ему насквозь были ясны пружины их пафоса, шаткость их участия, механизм их рассуждений. Однако не мог же он сказать им: «Дорогие друзья, о как безнадежно ординарны вы и круг, который вы представляете, и блеск и искусство ваших любимых имен и авторитетов. Единственно живое и яркое в вас, это то, что вы жили в одно время со мной и меня знали». Но что было бы, если бы друзьям можно было делать подобные признания! И чтобы не огорчать их, Юрий Андреевич покорно их выслушивал» (Б. Пастернак. «Доктор Живаго»).

Ни для кого не секрет, что под маской доктора Живаго Пастернак описывал себя. И если мы внимательно прочтем его биографию, то увидим, что Борис Леонидович по происхождению, образованию, кругу общения — типичнейший интеллигент, но он быстро перерос эту среду и, несмотря на свою природную скромность, даже робость, заявил интеллигентам, что единственное в них живое и яркое, — это то, что они знали его.

Кстати, не каждая интеллигентская группировка имеет своего Пастернака. Да и те, что имеют, зачастую начинают отторгать, выталкивать великих людей, чтобы потом, после их смерти, сделать из них икону. Общеизвестен пример А. Блока, которому после написания «Двенадцати» интеллигенты руки не подавали, а та из них, которая подала, — поэтесса 3. Гиппиус — подала лично, но не общественно. Интеллигенты отторгали Есенина и Маяковского, за границей в эмиграции устроили обструкцию М. Цветаевой, когда она захотела вернуться на родину.

Одна из интеллигенток, писательница Н. Берберова, в автобиографии «Курсив мой» с какой-то иезуитской гордостью описывает, как она не поздоровалась в это время с Цветаевой:

«М.И. Цветаеву я видела в последний раз на похоронах (или это была панихида?) кн. С.М. Волконского 31 октября 1937 года. После службы в церкви на улице Франсуа-Жерар (Волконский был католик восточного обряда) я вышла на улицу. Цветаева стояла на тротуаре одна и смотрела на нас полными слез глазами, постаревшая, почти седая, простоволосая, сложив руки у груди. Это было вскоре после убийства Игнатия Рейсса, в котором был замешан ее муж С.Я. Эфрон. Она стояла, как зачумленная, никто к ней не подошел. И я, как все, прошла мимо нее».

Те из крупных писателей, кто по идеологическим причинам не хотел порвать с интеллигенцией, порою тонко подшучивали над ней. Половину стихов позднего Бродского, я имею в виду его длинную, зарифмованную и расставленную в столбик прозу, можно рассматривать как тонкий «стеб» над своими фанатичными почитателями. Поэт знал, что все, что он напишет, им придется по вкусу, так оно и стало. Сейчас половина интеллигентов (из тех, что пишут стихи) творят в стиле «а-ля Бродский».

Интеллигенты, как правило, не в состоянии распознать гения, пока им не укажет на это их среда. Механизм здесь таков. В среде интеллигенции вращается несколько крупных личностей. Эти личности за свои прошлые заслуги пользуются у интеллигенции авторитетом. Когда кому-то из этих авторитетов попадается на глаза талантливое произведение, он им говорит: «Это круто!». Вся интеллигенция с восторгом повторяет: «Да, это круто!!!» (хотя до этого могли сто раз прочитать это произведение и ничего в нем не найти). После этого интеллигенция сооружает престол и водружает на него своего нового кумира. Начинается мода.

Многие читатели, наверное, обратили внимание, что с определенного времени почему-то перестали рождаться великие (и просто крупные) поэты. Начиная с XVIII века, каждое поколение имело своих поэтических кумиров. Г.Р. Державин, А.С. Пушкин, Т.Г. Шевченко, М.Ю. Лермонтов, Ф.И. Тютчев, А.А. Фет, А.А. Блок, М.И. Цветаева, С.А. Есенин, В.В. Маяковский, О. Э.Мандельштам, Б. Л.Пастернак, А.А. Ахматова. После Серебряного века поэты перестали идти сплошной чередой, входили в информационное поле как бы со скрипом, но все же появлялись имена — М. Светлов, Я. Смеляков, А. Вознесенский, В. Высоцкий, И. Бродский. Естественно, мой перечень не полный.

После успеха Бродского в поэзии образовалась некая пустота. В чем дело? Неужели перестали появляться заслуживающие внимания новые имена? Нет, конечно. Великие поэты не перестали рождаться, о них просто не знают. В среде самой интеллигенции новых крупных поэтов сейчас нет, а раскручивать кого-то постороннего (не из своей среды) интеллигенты не хотят.

Вообще-то интеллигенты очень «чутки» ко всяким извращениям, особенно после того, как их признает Запад. Они добились отмены смертной казни для маньяков, уголовного наказания для гомосексуалистов, потом потихоньку стали внушать обществу, что гомосексуализм — это хорошо, что нужны однополые браки. А тут еще на Западе политкорректность созрела. Стали интеллигенты еще и политкорректными, по крайней мере по отношению к «голубым». Только политкорректность какая-то странная получилась. Для Америки она еще понятна — избирателями политиков и потребителями продуктов корпораций наряду с белыми являются и представители темнокожего населения — отчего же не «подлизаться» к таким нужным людям. А в том, что политкорректность — чисто потребительское изобретение, может убедиться всякий. Сравните хотя бы нашумевшую книгу Д. Толкина «Властелин колец» и не менее нашумевший одноименный голливудский бездарный фильм. У Толкина властелину зла служат негры, режиссеры же заменили почти всех негров… арабами. Почему? Да потому, что США во время съемок фильма вторглись в Афганистан и Ирак. Только один этот пример показывает, что политкорректность — чисто конъюнктурное коммерческое изобретение и никаким уважением к людям других рас здесь и не пахнет.

Но тем не менее уже дана директива — в любом фильме, в любой книге одним из положительных героев обязательно должен быть негр, кроме того, в качестве положительного героя приветствуется и гомосексуалист. Я бы предложил политкорректным упростить задачу — совместить оба варианта. То есть сделать положительным героем «голубого» негра (гомосексуального афроамериканца) и директивно закрепить за этими личностями треть мест в парламентах всех стран и половину президентских кресел.

Я здесь немного утрирую. На самом деле я и без всякой политкорректности хорошо отношусь к неграм, а двух из них — Мартина Лютера Кинга и Патриса Лумумбу — не задумываясь, причислю к сонму великих людей. Я просто критикую политкорректность (которая, по-моему, прежде всего, унижает самих негров) и попугайничанье нашей интеллигенции.

Еще интеллигенты любят заумность и перегружают все свои писания мудреными терминами. Многие интеллигенты терминологию лепят не к месту, для того, чтобы придать написанному более глубокомысленный вид. Появилась целая сфера литературы и кино, обслуживающая подобные «увлечения», начиная с «Улисса» Д. Джойса.