Соломон Шварц - Антисемитизм в Советском Союзе

Харьковская газета «Штерн» приводит ряд инцидентов, возникших на почве острого антисемитизма, господствующего среди студентов Харьковского Технологического Института, а между тем комсомольская организация насчитывает в Институте 400 членов и пользуется большим влиянием на студентов.

Даже студенты-коммунисты заражены антисемитизмом и часто спрашивают, почему для евреев не вводится в высших учебных заведениях процентная норма».

Особенно поражает в этой телеграмме сообщение о возрождении идеи процентной нормы для евреев, бывшей в старой России в последние ее десятилетия боевым знаменем реакции в высшей школе. Сообщение это не осталось изолированным. В телеграмме ЕТА из Москвы от 21-го октября 1929 года мы опять читаем («Thе Jewish Daily Bulletin», October 22, 1929.»):

«Собрание студентов-коммунистов в Киеве потребовало введения процентной нормы для евреев при приеме в Университет. Требование это предварительно обсуждалось в заседании бюро Комсомола».

Социальные корни советского антисемитизма 20-ых годов делают понятным тот факт, что в местный государственный аппарат — особенно в небольших провинциальных центрах — антисемитизм проник еще раньше, чем в среду промышленных рабочих. Сообщения о проявлениях антисемитизма на фабриках начали проникать в печать в сколько-нибудь заметном числе лишь с 1926 года. Об антисемитизме в местном государственном аппарате немало сообщений — особенно с Украины — было уже в 1925 году. Во многих местах в провинции антисемитские настроения, по-видимому, сохранялись в местном аппарате в приглушенном состоянии со времени гражданской войны, а с середины 20-ых годов они начали всё отчетливее проявляться и во вне. Приведу в виде примера несколько относящихся к этому раннему периоду сообщений корреспондентов Еврейского Телеграфного Агентства:

«Существование антисемитизма в среде советской администрации в небольших городах, населенных преимущественно евреями, было признано членом специальной комиссии, назначенной для расследования этих условий.

Еврейский член этой комиссии, в статье в «Эмес», отмечает, что «во многих местах антисемитизм проводится открыто». Автор приводит много поразительных случаев, когда районные органы не обращали внимания на поступившие к ним жалобы и медлили принять необходимые меры (даже) по жалобам комиссии» (Телеграмма ЕТА из Москвы от 20-го июня 1925, «The Jewish Daily Bulletin», June 22, 1925.).

«Жалобы на плохое обращение с евреями в небольших городах и деревнях приходят из разных частей Советского Союза. Почти в каждом номере еврейских газет, выходящих в Советской России, можно найти указания на такого рода факты.

Плохое обращение с евреями-инвалидами в правительственных домах для инвалидов, терроризирование еврейского населения, доходящее до того, что — как сообщается в последнем номере харьковской еврейской газеты «Дер Штерн» — когда в Киеве три члена местной милиции были арестованы за ряд насилий над евреями, злоупотребление властью и акты террора, никто не согласился выступить против них в качестве свидетеля, опасаясь мести.

Типичная для создавшегося положения обстановка была недавно обрисована в обращении «Положите конец беззакониям», подписанном тридцатью жителями Пятигорья (в районе Белая Церковь): обращение было адресовано высшим органам власти и было жалобой на деятельность «антисемитских элементов, которые проникли в ряды советской администрации» [в телеграмме ЕТА приводился ряд фактов]» (Телеграмма ЕТА из Москвы от 4-го сентября 1925, «The Jewish Daily Bulletin», September 6, 1925.).

«В середине октября 1925 года на [украинской] конференции еврейских секций Компартии открыто высказывались жалобы на нарушения советского законодательства местными коммунистическими властями в их отношении к еврейскому населению» (Телеграмма ЕТА из Харькова от 19-го октября 1925, «The Jewish Daily Bulletin», Oetober 20, 1925.).

Ущемление евреев в жилищных отделах (Телеграмма ЕТА из Москвы 26-го октября 1928 г.), при налоговом обложении, даже на биржах труда (Телеграмма ЕТА из Москвы от 7-го июня 1928 г.) — стало распространенным явлением. Политика «дискриминации» (по отношению к евреям) начала окрашивать даже работу отделов личного состава государственных учреждений и предприятий ( Г. Ледат, «Антисемитизм и антисемиты», Ленинград, изд. «Прибой», 1929 г., стр. 52.):

«Еврейские служащие при сокращении штатов и рационализации аппарата подвергались увольнениям и встречали затруднения в новом приискании работы значительно больше, чем служащие украинцы, великороссы и др.»

Что особенно поражает в многочисленных сообщениях об антисемитизме в советском аппарате, это пассивность низовых партийных органов, часто просто капитулировавших перед антисемитскими настроениями, а то и прямо поддававшихся их влиянию. Приведу несколько примеров:

«Вот, напр., свежая вырезка из газеты: «У заведующего личным столом Краснопресненского районного отдела Управления недвижимых имуществ [в Москве] тов. Денисова о евреях весьма определенное мнение. Выразительно он цитирует черносотенное изречение: «Бей жидов, спасай Россию»; несколько раз, сильно переложив за галстук, бегал с наганом по квартире и кричал: «Всех жидов перестреляю». Районная контрольная комиссия признала факты доказанными и объявила ему выговор со снятием с работы, И только» ( Ларин, стр. 276.).

«В районах и ячейках далеко не всегда относятся к антисемитскому душку с должной беспощадностью. На митинге по антисемитизму, созванном весной 1929 г. «Нашей Газетой» [в Москве], приводились факты, как ячейка Нефтесиндиката «поставила на вид» (и только) женщине, члену партии с 1919 года за слова ее беспартийным, что бывают случаи кражи евреями христианского ребенка для изготовления мацы из его крови и т. п.»(Там же, стр. 281.).

«Из Старобина (Слуцкого ок., Минской губ.) тов. Ю. Кравчик пишет: «Еврей Ачинский запоздал на несколько дней явиться на регистрацию в военный отдел, ему назначили месяц принудительных работ в раймилиции. Ачинский отработал две недели, а потом принес справку кресткома, что он бедняк, единственный работник в семье и что без него семья буквально голодает. Вместо ответа, даже, если хотите, вместо отказа, но в человеческой форме, милиционер Потапов начал кричать: «Ничего! Будешь работать! А подохнешь, тем лучше. Одним жидом в России станет меньше!»

Вот как обращаются с евреем в советском учреждении примазавшиеся к милиции держиморды. Да что тут удивляться, когда у нас в Слуцке комсомолец профтехнической школы, некий Вечер, выбежал на базарную площадь и начал орать: «Бей жидов, спасай Белоруссию!» Это с комсомольским-то значком на груди! И ведь ничего — остался в комсомоле» ( Горев, стр. 10.).