Юрий Емельянов - Сталин перед судом пигмеев

Социологические же исследования, которые бы помогли лучше понять роль руководителя В общественных процессах, находились в нашей стране в зачаточном состоянии, а заграничные исследования социологов многим не были известны. Советская интеллигенция не была знакома с трудами одного из основоположников Современной социологии Питирима Сорокина, который писал: «Наивно полагать, что так называемый абсолютный деспот может себе позволить все, что ему заблагорассудится, вне зависимости от желаний и давления его подчиненных. Верить, что существует такое «всемогущество» деспотов и их абсолютная свобода от общественного давления — нонсенс». При этом Питирим Сорокин ссылался на Герберта Спенсера, который утверждал: «Как показывает практика, индивидуальная воля деспотов суть фактор малозначительный, его авторитет пропорционален степени выражения воли остальных». Ссылался П. Сорокин и на Ренана, замечавшего, что каждый день существования любого социального порядка в действительности представляет собой постоянный плебисцит членов общества, и если общество продолжает существовать, то это значит, что более сильная часть общества отвечает на поставленный вопрос молчаливым «да». Комментируя эти слова, П. Сорокин заявлял: «С тех пор это утверждение стало банальностью». Однако для советской интеллигенции это утверждение не было «банальностью»: она была просто незнакома с этими высказываниями.

В то же время сваливание на Сталина всей ответственности за беззакония сопровождалось полным отрицанием его позитивной роли в организации экономического, социального и культурного преобразования страны, руководстве победами Красной Армии в годы Великой Отечественной войны. Достижения страны объяснялись ролью «народных масс», «народа», «партии». Так, с одной стороны, возрождались толстовские представления о том, как творится история, а с другой стороны, они были эклектически перемешаны с идеями народовольцев о главной роли личности (тирана и героя, который уничтожал тирана). Подобная мешанина из взаимоисключающих и давно опровергнутых историческим опытом идейных принципов порождала иррациональность объяснений Сталина и его времени..

Приняв заведомо антинаучные посылки и фактически игнорируя закономерности общественного устройства, многие интеллигенты в то же время демонстрировали свое незнакомство с конкретными фактами всемирной истории, отечественной истории, истории Советской страны. Это печально, но не удивительно. Узкая специализация не позволяла даже историкам достаточно хорошо знать смежные отрасли исторической науки.

Я помню, как в своем выступлении в ходе «устного журнала» известный писатель-фантаст, а также крупный спег циалист по истории стран Юго-Восточной Азии Кир Булычев заявил, что ему не составило труда увидеть лживость шарлатанских сочинений фон Деникена, когда речь шла о Юго-Восточной Азии. Однако, откровенно признавал Кир Булычев, когда в фильме фон Деникена и его книгах шла речь о Южной Америке и Африке, он терялся и не рисковал столь же уверенно разоблачать фальсификатора, так как он не так основательно был знаком с историей и культурой этих регионов. Что же говорить о людях, считавших себя «интеллигентами», но познания которых исчерпывались уже изрядно позабытыми школьными уроками истории или же популярными историческими материалами, которые излагались в средствах массовой информации?!

Следует также учесть, что изложение событий мировой истории, дореволюционной и советской истории нашей страны в школьных учебниках и материалах средств массовой информации страдало существенными недостатками. Позитивно оценивая революционные события всех времен и народов, а уж особенно в России, и сообщая немало о гнете власть имущих, авторы этих работ по истории свели кминимуму такие стороны революций, как революционные массовые репрессии. Создавая идеализированное представление о народных массах, авторы этих работ ни слова не говорили о жестоких расправах, чинимых в годы народных восстаний толпами самых обычных людей или же отдельными представителями народа, оказавшихся в ходе революционных событий у власти и во главе органов правосудия. По этой причине советские люди, в том числе и интеллигенция, плохо представляли себе, что и в массовых репрессиях 30-х тодов сыграли немалую роль народные массы, включая и интеллигенцию.

Недостаточно полно характеризовалась и обстановка, в которой совершались революции в России. Отдавая должное Великой Октябрьской революции в России, авторы работ по истории невольно принижали место Первой мировой войны во всемирной истории. Они не сумели показать, что следствием этой войны явились не только революции в России, Термании, Австро-Венгрии, но и победы фашизма в Италии и нацизма в Германии» установление фашистских и авторитарных режимов в Польше, Прибалтике, Венгрии и других странах Европы. Советские люди не представляли себе достаточно ясно, что массовость жертв, жестокость уничтожения миллионов людей стали следствием этой войны, в которой впервые применялись качественно более мощные средства человекоубийства. Многие последующие события XX века во многом объяснялись тем, что методы массового человекоубийства, пропаганда ненависти к другим народам, толкавшая людей к кровавым расправам над мирным населением (достаточно вспомнить хотя бы геноцид армянского народа, жертвами которого стали около 2 миллионов человек), были приняты на вооружение с начала Первой мировой войны и возведены в норму во многих странах мира.

Недостаточно всесторонним было и изложение истории Второй мировой войны. Справедливо осуждая человеконенавистнические действия нацистской Германии и ее союзников советские историки и пропагандисты умалчивали о массовых репрессиях, совершенных в разгар этой войны в США, Великобритании, Франции, Бельгии и ряде других стран мира, не входивших в гитлеровскую коалицию. Сотни тысяч людей стали жертвами этих репрессий, порожденных шпиономанией. Между тем незнание об этих репрессиях позволяло части советской интеллигенции считать, что абсурдные обвинения в пособничестве врагу сотен тысяч людей выдвигались лишь в СССР.

Наконец, советские люди, в том числе и интеллигенция, имели весьма туманные представления о том, что на самом деле происходило в СССР в 30-е годы. Уже в начале 60-х годов личный переводчик А. Гитлера Пауль Шмидт (он использовал псевдоним «Пауль Карел л») написал книгу «Гитлер идет на восток», в которой раскрывал подоплеку заговора Тухачевского и других советских военных и тем самым свидетельствовал об обоснованности их ареста советскими органами правопорядка. Об этом же свидетельствовал в своих мемуарах и шеф гитлеровской разведки Вальтер Шелленберг. Эти и другие книги о заговоре советских военачальников, опубликованные на Западе, были не известны советским людям.