Ян Геббс - Левые коммунисты в России. 1918-1930-е гг.

— отрицание представления о государственном капитализме как прогрессивном и необходимом этапе борьбы за коммунизм;

— неприятие права наций на самоопределение и отношение к национально-освободительным войнам как к реакционным;

— поддержка оборонительной и экономической борьбы рабочего класса во всех ее проявлениях;

— стремление к установлению коллективного рабочего контроля над производством;

— отрицание парламентаризма и участия в выборах;

— неприятие тред-юнионизма во всех его формах.

Что касается последних, то в использовании парламентаризма и тред-юнионизма Коммунистическим Интернационалом левые коммунисты видели уступку социал-демократии.

Таким образом, сопротивление левых коммунистов бюрократизму в государстве и партии основывалось на иных предпосылках, чем те, из которых исходили другие оппозиции, также критиковавшие эти явления. Коммунистические левые оценивали Брестский мир, а затем нэп как серьезные поражение, обозначивший наступление контрреволюции в мировом масштабе и в России. В отличие от децистов, они боролись за демократию как в партии, так и в рабочем классе в целом. И в отличие от всех фракций, образовавшихся в ходе дискуссии о профсоюзах, они считали предмет этого спора не столь важным, как вопрос о необходимости советов, основанных на рабочей демократии. Они также понимали, что субституционизм и слияние с государством разрушают партию и делают ее неспособной выступать в качестве революционного авангарда, ибо, становясь неотделимой от государственного аппарата, партия вынуждена уступать соображениям realpolitik.

Неслучайно одна из самых загадочных групп левокоммунистической направленности, действовавших внутри и вне РКП(б), возникла в Москве. Этот город, являвшийся одним из центров пролетарской активности, в 1918 г. был оплотом фракции «левых коммунистов», а затем и децистов, которые долго сохранял и там влияние среди рабочих и в партии, несмотря на неоднократные чистки, переброски и другие бюрократические репрессии. Группа, о которой не идет речь, не упоминается в работах Р. В. Дениэлса, Л. Шапиро и Э. Х. Карра, хотя ее документы более доступны для исследователей, чем материалы других небольших группировок, отколовшихся от РКП(б). Главным источником по истории этой группы на английском языке, являются публикации в левокоммунистической газете «Уоркерс'дредноут» за 1922 год. Первый документ, подписанный «Группой революционно-левых коммунистов (Коммунистической рабочей партии России)», напечатан в № 12 этого издания. В нем объявляется о том, что группа «вышла из социал-демократической Российской коммунистической партии» и поддерживает основание Четвертого Интернационала в составе КРПГ (Коммунистическая рабочая партия Германии), КРПН (Коммунистическая рабочая партия Нидерландов), КРП (Коммунистической рабочей партии Великобритании, издававшей газету «Уоркерс'дредноут»), а также болгарских левых коммунистов. Судя по этому документу, московская группа какое-то время уже поддерживала связь с КРПГ, испытала ее влияние, и между ними было налажено регулярное сообщение по нелегальным каналам. Дальнейшим подтверждением этого является «Призыв российской рабочей оппозиции», [1] Это название было дано документу редакцией «Уоркерс'дредноут». К группировке «Рабочей оппозиции», возглавлявшейся Шляпниковым и Коллонтай, он отношения не имел. Такой вводящий в заблуждение заголовок отражал нехватку за рубежом информации о взаимоотношениях различных групп в России. из которого явствует, что группа, действуя в условиях подполья, смогла собрать среди российских рабочих денежную сумму, необходимую для печатания ее литературы в Германии (в России это было невозможно). Но, как указывал «Уоркерс дредноут», из-за высокой инфляции в России «миллионы рублей», «собранные с большим трудом» обесценились настолько, что суммы, полученной при их обмене, едва хватало на покрытие почтовых расходов — поэтому российские товарищи призывали помочь работе деньгами. В «Призыве» подчеркивались, что свои главные задачи как революционного авангарда группа видит в борьбе «против проводимой российским советским правительством Новой экономической политики и единого фронта». «Мы вступили в борьбу против предательства первых завоеваний революции, — писали „революционно-левые коммунисты“. — Наша миссия состоит в том, чтобы двигать революцию дальше». Называя и партию, и советское правительство «российскими», они давали понять, что считают их «национальными» (т. е. непролетарскими) структурами, отошедшими от принципов интернационализма. Как и остальные члены КРИ (Коммунистического Рабочего Интернационала), [2] КРИ именовал себя также «Четвертым Интернационалом». В последствии это название было использовано международной троцкистской организацией, которая образовалась в 1938 г. и не имела к КРИ никакого отношения. они были склонны недооценивать масштабы контрреволюции и переоценивать возможности нового подъема классовой борьбы в мировом масштабе под воздействием пролетариата в Германии и оживления борьбы рабочих в России в 1922–1923 гг. Поэтому они стали на сторону Эссенской организации КРПГ в ее полемике с Берлинской организацией, считавшей провозглашение Четвертого Интернационала преждевременным, и послали одного делегата на V съезд КРПГ в Ганновере, где тот докладывал о «нелегальной работе» в России.

В том же выпуске «Уоркерс'дредноут» (29 июля 1922 года) содержится более обширный текст КРП России, посвященный провалу политики «единого фронта». В нем говорится о «настоящих коммунистах в России, выступающих против единого фронта и государственного капитализма и поддерживающих позицию КРПГ» (стр. 6). В документе доказывается, что Третий Интернационал пошел по пути Второго и «Двухсполовинного» Интернационалов — он и его профсоюзный аппарат «по уши увязли в болоте оппортунизма и реформизма». Далее следует жесткая критика политики «единого фронта», «выборов и парламентской деятельности», заявляется о том, что «только… пролетарская революция сможет спасти весь мир из того тупика, в который нас завел капитализм с социал-изменниками». Таким образом, КРП обличает «примиряющий оппортунистический единый фронт Ленина» как политику «соглашательства и сотрудничества с буржуазией». В другом, более раннем тексте, опубликованном в «Уоркерс'дредноут» (17 июня 1922 года), проводится мысль о связи концепции «единого фронта» с внутренней политикой «капитализма, введенного вновь в России». «Единый фронт» характеризуется как «откровенно правая платформа, перейдя на которую, Интернационал изменил своим принципам». Несмотря на такую позицию, КРП не была карикатурной группой ультралевых сектантов, обличающей всех и вся вокруг. Сохраняя справедливый скептицизм в отношении центристской «так называемой Рабочей оппозиции» и ее сдвигающегося вправо руководства, названного «беспринципным и мягкотелым», КРП заявила о своей готовности «поддержать все, что еще остается революционного в РКП». Поскольку в то время децисты и левая часть «Рабочей оппозиции», а также члены «Рабочей группы» продолжали вести оппозиционную работу внутри РКП(б), такая установка КРП не являлась ни сектантской, ни утопичной. Однако группа все же призывала эти силы начать строительство новой партии. К «Рабочей оппозиции» «революционно-левые коммунисты» первоначально относились неоднозначно, что объяснялось разнородностью последней: признавая, что РКП(б) не может быть реформирована изнутри и что, «во всяком случае, „Рабочая оппозиция“ на это не способна», КРП заявляла: «Все тезисы и требования рабочей оппозиции мы приветствуем и поддерживаем, как и все её прочие выступления, там, где они революционны и соответствуют достоинству и историческим задачам рабоче-коммунистической борьбы». При этом КРП критиковала руководство Рабочей оппозиции зато, что оно стремится «улучшить дело единого меньшевистско-буржуазного фронта в нашей стране». Таким образом, «революционно-левые коммунисты» четко разделяли сдвигающееся вправо руководство «Рабочей оппозиции», с одной стороны, и ее рядовых членов, испытавших влияние борьбы рабочих, атакже левых коммунистов и децистов, с другой. Левокоммунистические группы и партии в то время активно распространяли в международном масштабе информацию об идеях и деятельности «Рабочей оппозиции». Однако впоследствии КРП России отказалась от ограниченной и весьма критической поддержки этой оппозиции, которая в изданиях левых коммунистов стала именоваться с тех пор «так называемой Рабочей оппозицией».