С Павлюченков - Россия нэповская

Товарный дефицит являлся не единственной причиной провала экономической программы Политбюро. Бюрократическая волокита при разработке планов снабжения деревни, многозвенность и неповоротливость кооперативной торговли, плохая работа транспорта не позволили быстро перебросить товары на места. Перевозка больших партий грузов сопровождалась неразберихой и огромными потерями. Отчеты свидетельствовали о том, что товар давно отправлен, но к месту назначения он поступил с большим опозданием. Об этом, в частности, свидетельствуют сводки ОГПУ. В январе 1928 года в разгар кампании по переброске товаров в деревню, они пестрели информацией о жалобах на отсутствие товаров для крестьян, сдавших продукцию государству. По этим сводкам, «недостаток промтоваров принял в деревне характер самого больного вопроса» [1016] Вот лишь одна выдержка: «Основная масса промтоваров, намеченная по разверстке на январь месяц, до потребителя еще не дошла. Срединная система кооперации, райсоюзы до сего времени получили незначительное количество промтоваров, но и имеющиеся промтовары недостаточно быстро передаются низовой сети кооперации (сельпо) по причине негибкости кооперативного аппарата и неурегулированности условий расчета райсоюзов и селькооперации» (ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 85. Л. 1—13, Д. 567. Л. 49). .

Переброска товаров в деревню тормозилась также финансовой слабостью кооперации, которая часто не имела денег, чтобы выкупить прибывшие товары. Крестьяне-пайщики, сытые зряшными посулами, неохотно давали авансы кооперации. Вот только один из случаев: на собрании пайщиков Вознесенского кооператива было объявлено, что мелитопольский райпотребсоюз получил 40 вагонов мануфактуры, но чтобы взять их требуется внести аванс в 1000 рублей наличными или же зерном. Таких денег у кооператива не было. Крестьяне же отказались авансировать деньги, не имея воочию товаров.

Один из выступивших середняков заявил: «Довольно нас дурить. Десять лет дурите, вы привезите нам мануфактуру и мы пойдем посмотрим и тогда будем покупать, а не выдуривайте какие-то авансы. А то, продай хлеб, внеси аванс, а тогда получится, что рубль пшеничка, а триста рублей бричка. Все равно пшеничку не выдурите» [1017] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 85. Л. 7. .

Товары оставались лежать на станции или уплывали к частнику за взятки. К слову сказать, увеличение паевых взносов кооперации, являлось одной из мер, предусмотренных директивой Политбюро «О хлебозаготовках». Это была попытка финансово укрепить кооперативы за счет пайщиков.

Провал кампании по переброске товаров в деревню имел и другие причины. Политбюро упустило время, значительная часть хлеба уже ушла к частнику. Представителям власти крестьянин объяснял это просто: «Не знал, что на рынок везти запрещено». Да и, как признавал Микоян на июльском пленуме 1928 года, расчеты Политбюро относительно запасов хлеба в деревне оказались завышенными. Кроме этого, основными держателями хлеба к концу заготовительной кампании оставались зажиточное крестьянство и крепкое середнячество, а тех не интересовал тот дешевый ширпотреб, который государство направляло в деревню. Они стремились покупать строительные материалы, машины и потребительские товары высокого качества, которых отечественная промышленность практически не производила. Поэтому поступление товаров слабо изменило позицию зажиточных крестьян — основных держателей зерна.

Еще одной причиной неудач экономической кампании стало обесценение денег — неизбежное следствие товарного голода и обильной эмиссии. Крестьяне, может быть и не отказывались бы покупать товары за деньги, но не в обмен за хлеб. Истинная ценность денег и хлеба была им хорошо известна: «Есть хлеб — есть и деньги», «Я хлеб продам, а что я буду делать с деньгами, когда на них ничего нельзя купить. Пусть лучше хлеб лежит» [1018] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д 85. Л. 16. .

В начале 1928 года Политбюро предприняло попытку облегчить крестьянскую денежную кубышку и тем самым заставить их продавать зерно. Программа экономических мер — директива «О хлебозаготовках» требовала от Наркомфина взыскать все задолженности с крестьянства. Состоялись массовые кампании по сбору недоимок, распространению государственных займов, кампания по самообложению [1019] Последнее предполагало, что крестьяне должны добровольно облагать себя довольно большим налогом (20–50 % от сельхозналога), который должен был пойти на социально-культурное благоустройство деревни). . Естественно, что добровольно отдавать деньги никто не хотел и не собирался: «Если силой — берите корову, если добровольно — идите к черту!» — так крестьянин встречал сборщиков [1020] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 85. Л. 216. . Кампания по выкачке денег из деревни хотя и пополнила госбюджет, но на ход хлебозаготовок повлияла слабо. Основные держатели денег и хлеба, зажиточные и середнячество, как правило, недоимок не имели. Бедняки и маломощные середняки, те, у кого были задолженности по выплате налогов и сборов, не имели ни денег, ни хлеба.

Экономические меры в битве за хлеб не приносили желаемого результата. Не исключено, что их эффект сказался бы позже, но руководство страны не считало возможным ждать. С конца декабря 1927 года, почти одновременно с экономическими мерами, начались репрессии. Они прокатились по стране двумя волнами. Их первыми жертвами стали частные торговцы, заготовители и скупщики, а затем, с конца января 1928 года и крестьяне, державшие хлеб.

Массовые репрессии явились результатом стремления власти быстро получить хлеб и безуспешных попыток выиграть соревнование с частником на экономическом поле. Частное предпринимательство по заготовке, продаже хлеба и других товаров, представляло собой огромный и сложный механизм, который работал вне контроля правительства по законам рынка. Главным козырем частника были более высокие заготовительные цены, нежели у государства. Он уводил товар «из под носа» государственных органов. По словам заместителя председателя ОГПУ Ягоды, в октябре 1927 года на кожевенном рынке частник давал цену, которая на 50–100 % превышала государственную, на шерстяном рынке — на 200 %. Аналогичным было положение на мясном и зерновом рынке [1021] ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 567. Л. 1–4. .

Но частник «бил» государство не только ценами. Быстрота и оборотливость представляли важные преимущества частника на фоне бюрократии и неразберихи в действиях государственник органов. Руководство страны хотело получить хлеб, а вместе с тем крестьяне часами, порой сутками, простаивали у ссыпных пунктов, чтобы сдать его государству. Бюрократический аппарат мог гонять крестьян с одного ссыпного пункта на другой, из района в район. Частник же действовал без волокиты, через агентуру скупал зерно по деревням и рынкам, перемалывал в муку (частные заготовители нередко являлись совладельцами мельниц) и отправлял торговцам. Те продавали товар по высокой цене, а деньги вновь пускали на заготовительный рынок. Скупкой хлеба занимались и зажиточные крестьяне. Кроме того, огромное количество «простых» граждан — неистребимых мешочников, также небольшими партиями скупали хлеб, сами перевозили его или же отправляли ящиками по почте под видом вещей.