Валентин Турчин - Инерция страха. Социализм и тоталитаризм

Я хочу заключить это краткое предисловие цитатой из Ганди, которой я всегда старался руководствоваться и которой я руководствовался при написании этой книги.

"Человек и его поступок — вещи совершенно различные. Тогда как хороший поступок заслуживает одобрения, а дурной — осуждения, человек, совершивший поступок, все равно хороший или дурной, всегда заслуживает уважения и сострадания, смотря по обстоятельствам. "Возненавидь грех, но не грешника", — вот правило, которое, хотя его и довольно легко понять, редко осуществляется на практике. Этим и объясняется, почему яд ненависти растекается по всему миру." [1]

Сущность того, что происходит сейчас в Советском Союзе, может быть выражена следующим образом: тоталитарное общество стабилизируется, переходит в стационарную фазу развития, когда оно самовоспроизводится от поколения к поколению без существенных изменений. Времена Ленина и Сталина были героической эпохой нового общества, когда оно еще только создавалось, и перед его создателями стояла трудная задача: переделать сознание человека, превратить его в послушный винтик государственной машины. Эта задача потребовала для своего решения моря крови, миллионов человеческих жертв. Ко времени Хрущева она была уже, в общем, успешно решена. Оставалось только ухаживать за новым обществом, аккуратно выпалывая сорную траву и не замахиваясь на гран­диозные перестройки. Методы Никиты Сергеевича не подхо­дили для этой цели: они были слишком эксцентричны. Поэтому он и был замещен новыми, нынешними правителями, при которых бесцветность и безликость стали высшими государственными добродетелями. Теперь наша страна "уверенной поступью" идет к тому общественному порядку, который описывается в романах Замятина, Хаксли, Орвелла, Стругацких.

Под тоталитаризмом понимают тотальный контроль государства над всеми общественно важными аспектами жизни граждан, включая их образ мышления. Тоталитарное государ­ство устанавливает единую для всех идеологическую систему и внедряет ее принудительным образом в головы граждан. Лица, открыто не разделяющие государственной идеологии, подвергаются наказаниям, которые, в зависимости от степени отклонения и других факторов, варьируются от блокировки продвижения по служебной лестнице до физического уничтожения. Основные права личности — свобода ассоциаций, свобода получения и распространения информации и свобода обмена идеями — ликвидируются. Борьба идей уступает место борьбе против идей путем физического насилия. С точки зрения эволюционной теории тоталитаризм является извращением, дегенерацией, ибо более низкий уровень организации уродует и подавляет более высокий уровень. Тоталитарное общество теряет способность нормально развиваться и око­стеневает. Это тупик, волчья яма на пути эволюции.

Элементы тоталитаризма были свойственны многим циви­лизациям прошлого, и они приводили к тому, что общество застывало в своем развитии на многие столетия. В XX веке наука и технология дают неслыханно эффективные средства массовой манипуляции сознанием людей, поэтому опасность попасть в волчью яму и глубина этой ямы многократно воз­растают. Сейчас на карте мира мы видим уже огромные пятна, пораженные тоталитаризмом; это словно участки омертвевшей ткани в живом организме. Современная цивилизация стремится к глобальности, по существу она уже глобальна. Если она станет тоталитарной, то откуда ждать излечения от болезни?

Есть несколько характерных отличий нашей эпохи от сталинской, которые свидетельствуют о переходе тоталитарного общества в стационарную фазу. Первое и самое важное из них таково. Во времена Сталина ни один человек не был уверен в своем завтрашнем дне: даже самый преданный сторонник режима (и даже на самом высшем уровне) мог попасть в мя­сорубку "архипелага ГУЛаг" и погибнуть. Теперь же вы мо­жете быть совершенно спокойны: если вы послушно выполня­ете все предписания властей и работаете на стабилизацию тота­литаризма, власти не только не тронут вас, но и постараются обеспечить то (довольно скудное) процветание, которое они могут создать. Это сравнение, разумеется, целиком в пользу нынешнего режима. Нельзя признать совершенным строй, который уничтожает своих сторонников. Сталинская мясорубка была нужна, чтобы внушить человеку Великий Ужас перед государством, чтобы перевоспитать его в новом, тоталитарном духе. И это делалось с размахом, с запасом. Шло экспериментирование, разрабатывались новые методы. При этом, естественно, нередко переступалась граница необходимого: происходили так называемые "перегибы". Боже, как было популяр­но это слово! Перегиб здесь, перегиб там... Теперь это слово вышло из моды. Перегибов больше нет. Власти приобрели опыт, они научились бороться с идеями малой кровью, стараясь избежать чрезмерных репрессий. Сложился новый правящий класс, который отличает своих от чужих, и своих никогда не трогают.

Зарубежные наблюдатели часто говорят о постепенном "смягчении", "либерализации" политического режима в СССР и делают отсюда оптимистический вывод, что в конце концов советское общество "либерализуется" до того, что превратится в общество демократического западного типа. Эти выводы ни на чем не основаны. Напротив, все говорит о тенденции к увековечиванию тоталитарных порядков. Уровень насилия падает по мере того, как общество привыкает к этим порядкам, смиряется с ними. "Смягчение" режима по сравнению со сталинским периодом, если под этим понимать уменьшение числа жертв, действительно произошло, и весьма значительное. Можно говорить также о смягчении сталинского режима к 1952 году по сравнению с 1937-м. Но все это является лишь следствием и свидетельством стабилизации тоталитаризма, Основные принципы, на которых зиждется новый строй, не меняются ни на йоту: полное бесправие личности и отсутствие элементарных гражданских свобод; бюрократическая систе­ма правления, при которой все решения обсуждаются и при­нимаются негласно; пресечение обмена информацией и идея­ми; массовая дезинформация населения средствами печати, радио и т. д.; ложь и лицемерие, возведенное в норму общест­венной жизни; империалистическая внешняя политика. И те же тюрьмы для непокорных, разве что нет расстрелов. Впрочем, Юрий Галансков фактически убит в тюрьме. А сколько еще таких случаев, о которых мы ничего не знаем?