Мариан Подковиньский - В окружении Гитлера

Все было готово к проведению мощной демонстрации, но Гитлер испортил Гугенбергу обедню. Накануне съезда пришла прямо-таки роковая весть о том, что утром 10 октября президент Гинденбург дал Гитлеру аудиенцию. А перед тем Гитлер был даже у канцлера Брюнинга, однако Гитлер никому не сказал об этом ни слова. Правда, как мы знаем, визиты не принесли никаких результатов, но авторитет Гитлера вырос и в Бад-Гарцбурге. Если, как утверждают современники, Брюнинг сознательно избрал именно тот день для встречи с Гитлером, а президент согласился побеседовать с ним (до тех пор он считал его выскочкой, называя «австрийским ефрейтором»), интрига против Гугенберга была закручена ловко. Все это должно было указывать на то, что он теряет авторитет даже в лагере правых, если уж канцлер готов выбрать себе в партнеры не кого иного, как Гитлера. Тем самым Гитлер молча дал Гугенбергу понять, что тот не может рассчитывать на руководство «фронтом», хотя он и создал его. Впервые на националистической бирже акции Гугенберга резко упали в цене. А вот акции Гитлера подскочили вверх.

Вечером битых два часа все дожидались приезда Гитлера. Он появился лишь за полночь вместе с Гессом и Ремом. Наконец-то можно было принять и подписать манифест «гарцбургского фронта».

После принятия манифеста Гитлер фактически перестал участвовать в совместных заседаниях. На следующий день он не явился и на устроенный для всех присутствующих банкет. Тут были свои причины. В канун гарцбургского съезда полиция опечатала в Берлине четыре дома штурмовиков. Берлинские гитлеровцы остались без крыши над головой и без столовых. Гитлер знал, какие настроения царят именно в берлинской когорте CA, которая уже дважды бунтовала. Поэтому он не мог сесть за стол с магнатами и их превосходительствами, в то время как берлинская полиция изгоняла штурмовиков из их партийных общежитий. Тем самым фюрер, учитывая недовольство штурмовиков, лишний раз демонстрировал неизменную любовь и преданность своим людям (СА) заботу о которых, как следовало понимать из его поступка, он ставит выше всяких, даже политических, дел. Таким образом, «гарцбургский спектакль» начинался не под самой счастливой звездой.

И, кажется, Гитлер к этому именно и стремился. Он не хотел крепко-накрепко связывать себе руки. Об этом, к слову, писал Геббельс в газете «Ангрифф», когда, объясняя своим читателям смысл «гарцбургского фронта», откровенно подчеркнул: «В Гарцбурге речь шла только о том, чтобы свалить правительство Брюнинга, и ни о чем больше. Все остальное — дело будущего…» «Необходимо проводить принципиальное различие между захватом власти и целями власти. Программа НСДАП определена, и она неизменна. Одно дело заставить правительство пасть, а другое—претворить в жизнь программу» (статьи от 21 октября и 19 декабря 1931 г.).

Этим также объясняется тот факт, что вопреки соблюдению декорума и барабанному бою гугенбергской печати (в особенности концерна Шерля). Гитлер по сути дела петлял где-то на флангах «гарцбургского фронта». Сначала нацисты 11 октября провели не предусмотренное программой собрание своей парламентской фракции, где ее лидер Вильгельм Фрик пытался растолковать некоторым противникам этой встречи причины, по которым Гитлер пошел на соглашение с Гугенбергом. Фрик заявил, что это был всего лишь тактический ход, подчеркнув ведущую роль НСДАП в «гарцбургском фронте». Он сослался при этом на пример Муссолини, который также с помощью коалиции пришел к единовластию. Гитлер не принял также участия в обедне под открытым небом, на которую от НСДАП пришли Фрик, Геббельс, Грегор Штрассер, Геринг, Рем и Гиммлер. Во время парада военизированных отрядов Гитлер стоял по меньшей мере в 50 метрах от руководства «фронта» и исчез тотчас же после того, как прошли штурмовики. Ему не хотелось приветствовать приближавшиеся отряды «стального шлема», которые никогда не воздавали ему почестей, положенных вождю. Долго уламывали Гитлера принять участие во встрече в курзале, над которым, к неудовольствию нацистов, развевался штандарт «стального шлема». Выступив с речью» Гитлер зачитал манифест, обращенный к членам НСДАП, повергнув тем самым в недоумение Гугенберга и руководителей «стального шлема». Гитлер делал все, чтобы не дать пищи слухам, будто пошел на какой-то компромисс с «буржуазными подонками», как в кругах CA называли Гугенберга и его сторонников. Штурмовики были еще нужны Гитлеру. Схватка за власть только начиналась. Отряды «коричневых боевиков» были вооруженной рукой Гитлера в его борьбе против коммунистов, а потом и против антифашистов в Германии.

Так что же осталось от «гарцбургского фронта»? Происходила дальнейшая поляризация позиций и точек зрения, что в конце концов привело к падению Брюнинга, ибо генеральская камарилья, окружавшая Гинденбурга, который в то время уже явственно начинал терять рассудок, видела в канцлере только одно препятствие на пути к соглашению с Гитлером. Тот факт, что Шахт и Тиссен оказались в лагере Гитлера, имел решающее значение и для фон Папена, и для генерала Шлейхера. «Гарцбургский фронт», кстати, помог Брюнингу понять, что без большинства в рейхстаге дни его сочтены. После демонстрации в Брауншвейге, где 18 октября Гитлер принял парад 100-тысячного «коричневого фронта», было ясно, что следующие выборы принесут Гитлеру еще больший успех. Так оно и случилось. Результаты выборов 31 июля 1932 г. (уже после падения Брюнинга) обернулись беспрецедентной победой Гитлера: 230 депутатских мест (до тех пор — 107) и самая сильная парламентская фракция в рейхстаге (СДПГ потеряла 10 мест, Национал-германская народная партия — 4, Немецкая народная партия — 23).

Брюнингу никто не пытался помочь. В воспоминаниях он не скрывает разочарования, даже горечи, обвиняя многих своих сотрудников и союзников, не исключая Гинденбурга, в предательстве и вероломстве. Те, кто рассчитывал с помощью Гитлера ликвидировать только Брюнинга, не поинтересовались мнением хозяина. Они быстро убедились, что сами отдали себя в руки того, кого хотели использовать лишь как инструмент своей разрушительной политики. Стремясь, заперев ворота, поставить преграду прогрессу и демократии, они оставили открытой калитку, через которую вскоре пролезли «коричневорубашечники», дабы начать свой победоносный поход.

«Гарцбургский фронт» стал потом символом в борьбе реакционеров против демократии и мира. Его эхо в ФРГ— картель правых сил под знаменем Франца-Йозефа Штрауса, выступающий против политики коалиции СДПГ — СвДП. Хотя исторические параллели, как правило, обманчивы, в этом конкретном случае, кажется, это не так. У фронта националистических и антисоциалистических сил различного происхождения есть все черты, роднящие его с антидемократическим движением, которое составляло основу союза Гугенберга с Гитлером.