Мариан Подковиньский - В окружении Гитлера

Больше того, по личной просьбе Аденауэра Гелен установил слежку за неугодными канцлеру политиками, например за Густавом Хейнеманом (впоследствии президентом ФРГ) и Эрихом Олленхауэром (председателем СДПГ в те годы), хотя это входило в компетенцию ведомства по охране конституции. Но Гелену хотелось взять под свой контроль также и контрразведку. В свое время он вынудил уйти в отставку начальника контрразведки в ведомстве Бланка полковника Гейнца. Это, однако, не приблизило его к цели.

Возглавив министерство обороны, Штраус тотчас же приступил к организации военной контрразведки. Подчинялась исключительно министерству обороны, точно так же как ведомство по охране конституции подчинялось исключительно министру внутренних дел.

Гелен, однако, не жалел сил, стараясь отобрать у контрразведки хотя бы часть функций и передать их в ведение своей организации, что в конце концов ему и удалось сделать. Но МАД не могла этого позабыть и только ждала, когда всемогущий Гелен споткнется.

После появления статьи Алерса «Фаллекс-62», посвященной положению в бундесвере, контрразведке не составило труда установить, где Алерс достал материалы, компрометирующие Штрауса, ибо сотрудники МАД знали о благоприятном отзыве, который по просьбе редакции «Шпигеля» дал на статью «Фаллекс-62» полковник Вихт.

Используя соперничество между военной контрразведкой и разведкой Гелена, Штраус, таким образом, предоставил МАД возможность расправиться с Геленом. Итак, военная контрразведка, предприняв акцию против редакции «Шпигеля», намеревалась ударить по Гелену, чтобы обуздать его честолюбивые устремления и не позволить ему выходить за пределы задач, решение которых возложено на возглавляемую им организацию.

Обыск в редакции еженедельника не принес, однако, никаких сенсаций. Потом выяснилось, что без каких-либо оснований незаконно арестовали журналистов, офицеров и даже полковника Вихта. Под давлением общественного мнения Аугштейн, Алерс, позднее Вихт и др. были освобождены. Штраус оказался скомпрометированным. Это заставило его подать в отставку. Его не спас даже Аденауэр, который под впечатлением предоставленных ему документов заявил в бундестаге: то, что сделал «Шпигель», — «высшая степень государственной измены».

В результате интриг Штрауса и МАД старый канцлер, однако, потерял доверие к Гелену, ибо факты свидетельствовали о том, что люди из его разведки продолжали поддерживать связи с редакцией «Шпигеля». Аденауэр был так разозлен на Гелена, что приказал тогдашнему министру юстиции Штаммбергеру арестовать его. Но министр отказался и подал в отставку.

Для Гелена настали тяжелые времена. Его вызвали в ведомство федерального канцлера, где в присутствии Аденауэра его допросил судья Кун. Этот «рыцарь без страха и упрека», как окрестили его сотрудники, пал духом во время допроса. Он обвинял своих людей, в частности полковника Вихта, в том, что они действовали без его ведома и самовольно. Это в свою очередь вызвало резкую реакцию старых сослуживцев Гелена. Позднее они вынудили своего шефа отказаться от подобных обвинений, да к тому же публично, поместив неподписанное сообщение в печать.

Звезда Гелена стала закатываться. Вдруг выяснилось, что знал он гораздо меньше, чем могло бы показаться, что он поставлял Аденауэру неверную информацию, что он вел себя нелояльно по отношению к ближайшим своим сотрудникам, прибегал ко лжи и интригам. Таким образом, афера «Шпигеля» завершилась в сущности поражением всех заинтересованных сторон: Штраус лишился своего сильного влияния в Бонне, Гелену пришлось уйти, а гамбургский «Шпигель» после потрясений, связанных с публикацией статьи «Фаллекс-62», снова превратился в спокойный, скучноватый политический еженедельник.

«Пожалуй, ни одно происшествие не ставило разведку поначалу в столь неясное и двусмысленное положение в глазах общественного мнения, как указание на то, что она якобы имеет какое-то отношение к известной афере со «Шпигелем». Бесконечное множество материалов на сей счет появилось в прессе и книгах. Хотя все они не были лишены сенсационности, а их авторы — таланта, по существу все они опирались на разговоры, предположения и слухи. Мне кажется, что заинтересованные круги стремились замаскировать подлинные связи. Поэтому не стоит удивляться, что в некоторых материалах содержалось предположение, будто существовал опасный сговор между руководством «службы» (так неизменно называет Гелен свою организацию. — Авт.) и еженедельником «Шпигель». Именно ради исторической правды и интересов «службы» я в этом случае и нарушу свое долгое молчание…»— так в своих воспоминаниях пишет Гелен об афере, которая в 1962 году вызвала бурю в политической жизни Бонна. Невыясненными оставались три вещи: кто сообщил редакции о начале против нее Штраусом следствия, кто предупредил ее, чтобы она успела «очистить» свои архивы, а также кто в ведомстве Гелена был ее информатором?

Вот что сам он говорит по поводу появления в «Шпигеле» статьи «Фаллекс-62»: «Когда редактор, ответственный за эту статью, познакомил перед публикацией с ее содержанием нашего представителя в Гамбурге полковника Вихта, передав ему несколько сформулированных в письменном виде вопросов, ответы были даны в установленной мной форме. Во время моего отсутствия несколько ответственных сотрудников моей «службы» проанализировали статью с точки зрения требований сохранения государственной тайны».

И тут мы добираемся до существа дела, ибо Гелен далее поясняет, что его сотрудники не могли знать, действительно ли эти вопросы не касались тогдашнего генерального инспектора бундесвера Фридриха Фёрча, о чем якобы сознательно неверно информировала их редакция «Шпигеля». Между тем они предназначались для статьи, которая в основном опиралась на совершенно секретные и подлежащие цензуре материалы о военных маневрах. А эти материалы, как утверждает Гелен, не имели никакого отношения к его «службе».

Иными словами, Гелен ставит редакции «Шпигеля» в вину то, что ради прикрытия, ради сохранения в тайне другого источника информации она представила на консультацию значительно менее важные материалы. Он пишет, что утверждение о том, будто бы его люди были знакомы с полным текстом статьи в ее окончательном виде, до сих пор не было опровергнуто.

Вот тут и вылезает из мешка пресловутое шило. Этот абзац Гелен кончает так: «Ни для кого не секрет, что подобного рода утверждение призвано было служить единственно тому, чтобы отвлечь внимание от некоего политического деятеля, который, по-видимому, проводил эту экспертизу…»

Кто был этот политический деятель, которого, как пытается уверить своих читателей Гелен, редакция «Шпигеля» стремилась уберечь от подозрений и следствий? Как и в случае с Мартином Борманом, Гелен опять-таки не сообщает больше никаких подробностей. Он ограничивается недомолвками, хочет, чтобы ему поверили на слово. Он не отрицает существования связей с редакцией еженедельника, но представляет их так, чтобы это пошло на пользу ему и его делу.