Сергей Кара-Мурза - Кризисное обществоведение. Часть I

Подумайте: главный социолог страны и советник генсека КПСС объявляет, что власть погружает страну в революцию, что не надо бояться самого слова революция, что будут «резкое перераспределение власти, прав, обязанностей и свобод между классами, слоями и группами» и «обострение социальной борьбы» — и ни слова о том, какие антагонистические противоречия делают неизбежной такую катастрофу. Какие классовые интересы столкнулись в середине 80-х годов в стране, где были устранены массовая бедность и безработица, преодолена социальная вражда, вызванная резким расслоением по доступу к главным жизненным благам? В чью пользу произойдет «резкое перераспределение» всего? Ради каких ценностей вы тянете страну в революцию? Безответственность такого доктринерства просто потрясает. Человек бредит наяву — и это принимается как слово науки!

В марте 1990 года Т.И. Заславская представила на обсуждение в АН СССР доклад, который был опубликован под названием "Социализм, перестройка и общественное мнение» (СОЦИС, 1991, № 8). Доклад стал подведением итогов перестройки в оценке ведущего социолога, непосредственно отвечавшего за ее «научное сопровождение». В своем докладе Т.И. Заславская, в частности, заявила:

«Демократическая перестройка, происходящая в нашей стране, была задумана как реформа "сверху", но на практике переросла в революцию "снизу", поддержанную многомиллионными массами…

Летом 1990 года мы спросили своих респондентов о том, каковы, по их мнению, главные результаты пяти лет перестройки общественных отношений. Наибольшее число голосов получили ответы: "потеря уверенности в завтрашнем дне" — 43%, "кризис национальных отношений" — 37%, "хаос и неразбериха в управлении страной" — 29%, "углубление экономического кризиса" — 28%…

Чтобы выяснить, как большинство людей оценивает влияние перестройки на собственную жизнь, был задан вопрос: "Стала ли Ваша жизнь после того, как в 1985 г. к руководству пришел М.С. Горбачев, лучше, хуже или не изменилась?". 7% ответили, что их жизнь улучшилась, 22% — не изменилась, у 57% стала хуже, 14% затруднились ответить… Дальнейшее нарастание экономических трудностей и политической напряженности предсказывали 63 и 59%.

Общественное мнение чутко улавливает тенденцию к усилению социального расслоения: ее отмечают 59-63% опрошенных. Почти 60% уверены, что в дальнейшем различия в уровне жизни богатых и бедных будут расти. Когда же мы попытались выяснить, кто имеет наибольшие шансы повысить свои доходы, то на первые места вышли ответы: "богаче станут только те, кто живет нечестным трудом" (46%), "получать больше станут те, кто сумеет пристроиться на хорошую работу" (43%), "богатые станут жить богаче, а бедные — беднее" (41%)… Только 2-3% опрошенных верят, что от перемен в экономике выиграют рабочие, крестьяне и интеллигенция». 1

Поражает логика идеолога демократической перестройки, которая якобы переросла в революцию многомиллионных масс. Ведь по приведенным самой Т.И. Заславской данным, большинство опрошенных оценивали перестройку как бедствие, которое будет лишь углубляться в ходе начатой реформы. Какая может быть «революция снизу», когда «только 2-3% опрошенных верят, что от перемен в экономике выиграют рабочие, крестьяне и интеллигенция»! О чем думали ведущие обществоведы, слушавшие этот доклад в Президиуме АН СССР? Кстати, как можно было не заметить крайнего антидемократизма принципиальных положений этого доклада?

Социологи, эта гвардия обществоведения, оказались совершенно неспособны определить социальную структуру общества и установки основных социальных групп — их поведение в ходе преобразований представлялось «неправильным». Один из «прорабов перестройки» и номенклатурных философов Юрий Карякин после выборов декабря 1993 года, на празднике «Нового политического года» в Кремле, увидев на большом экране первые результаты голосования на Дальнем Востоке, возопил: «Россия, ты одурела!». Он ожидал совсем других результатов.

Те выборы показали полную несостоятельность постсоветского обществоведения. Бывший советский, а в то время уже американский, социолог В.Э. Шляпентох дает в двух номерах журнала СОЦИС (1995, №9 и № 10) подробный обзор той кампании. Он пишет: «Исследователи потерпели поражение не только в предсказании победителей, но даже в предсказании очередности, с которой партии пришли к финишу. Проще говоря, они не смогли оценить относительное влияние (вес) политических сил в стране… Российские исследователи потерпели поражение в попытках предсказать число людей, которые примут участие в выборах. Согласно различным опросам предсказывалось, что примут участие 60-65% избирателей. Число же тех, кто голосовал 12 декабря, было официально признано чуть превышающим 50%, хотя эти данные рассматривались некоторыми экспертами (А. Собянин) как вызывающие подозрение. Он считал, что только 46% потенциальных избирателей принимали участие в выборах…

Юрий Левада, руководитель ВЦИОМ, во время беседы по телевидению 2 декабря предсказывал решительную победу правительственных сил. Ожидалось, что партия Гайдара соберет 30% голосов, блок Явлинского ("Яблоко") будет иметь поддержку 20%. Ожидалось, что коммунисты и аграрии разделят 6-8% между собой и другими партиями. Либерально-демократическая партия Жириновского была вовсе проигнорирована… Большинство других организаторов опросов были убеждены, как и ВЦИОМ, в бесспорной победе проправительственных сил…

Результаты выборов потрясли как всю страну, так и Запад… 2В течение четырех десятилетий, когда эмпирические исследования были распространены в России, российские социологи никогда не были так посрамлены, как в декабре 1993 г… Забота российских социологов о методологических и методических проблемах, очевидно, пришла в упадок…

Несколько месяцев спустя Ю. Левада признал, что новая политическая реальность, которая появилась в стране в 1993 г., была неправильно понята как политиками, так и исследователями… Б. Грушин дал более глубокое замечание в оценке декабрьского провала. В своей статье "Фиаско социальной мысли" он сделал крайне пессимистические и агностицистские заявления, предположив, что российское общество в его нынешней изменчивой форме представляет неподдающиеся измерению проблемы для социальных наук». 3

Однако гораздо более фундаментальным провалом обществоведения стала разработка доктрины экономической реформы, которая непосредственно повлияла на судьбу страны и населения. Уже к середине 1990-х годов мнение о том, что экономическая реформа в России «потерпела провал» и привела к «опустошительному ущербу», стало общепризнанным (пусть негласно) и среди российских, и среди западных специалистов. Нобелевский лауреат по экономике Дж. Стиглиц дает такую оценку: «Россия обрела самое худшее из всех возможных состояний общества — колоссальный упадок, сопровождаемый столь же огромным ростом неравенства. И прогноз на будущее мрачен: крайнее неравенство препятствует росту».