Сергей Кара-Мурза - Кризисное обществоведение. Часть I

Другим показателем деградации ирригационного хозяйства России служит динамика парка поливных и дождевальных машин. Большая часть орошаемых земель не требует обильного (промывочного) полива, их орошают с помощью машин. Парк этих машин за годы реформы сократился почти в 15 раз и продолжает неуклонно сокращаться (рис. 26). Этот парк интенсивно формировался во второй половине 1970-х годов, а в 1980-е годы для его поддержания производились стабильные поставки около 8 тыс. машин ежегодно. В 2009 году на всю Российскую Федерацию было приобретено 55 дождевальных машин и установок (а списано 305). Российские поля оказались беззащитными перед засухой.

Рис. 26. Парк дождевальных и поливных машин и установок в сельскохозяйственных предприятиях России, тыс. штук

Орошение — энергоемкая технологическая операция. Глубину и темп деградации этой технологии в России можно характеризовать сокращением потребления электроэнергии на производственные цели в сельском хозяйстве России в четыре раза. Конечно, этот показатель говорит об общей технологической деградации сельского хозяйства, но разрушение культуры ирригации — важная сторона той революции регресса, которая обрушилась на Россию под флагом реформы.

Надо сказать, что, начиная с древних «гидравлических» цивилизаций, системы орошения становились важной частью всего жизнеустройства и сельской инфраструктуры. Во многих регионах современной России эти системы выполняли ряд важных функций, о которых не думали, пока все было в порядке. Когда происходит сбой, становится видно, что мы потеряли, бросив эти системы на произвол судьбы.

В конце 2002 года, после наводнений с человеческими жертвами на Северном Кавказе, радиостанции «Эхо Москвы» дал интервью зампредседателя Госстроя Л. Чернышов. Он так объяснил причины катастрофы: «Проблема в чем? Что длительное время гидротехнические сооружения, которые создавались "Минводхозом" еще в советские времена, во-первых, утратили свое значение в целевом плане, т. е. все каналы, которые орошали рисовые поля, поливали пустынные степи Ставрополья, они не эксплуатировались порядка 10-15 лет. Во-первых, прекратило существование ведомство "Минводхоз", который всегда держал на балансе и в плановом порядке осуществлял эксплуатацию, обновление и т. д. этих объектов. Когда пытались специалисты там открыть задвижки или шабера, все заржавело, невозможно было ничего с ними сделать. Т.е. можно было скомпенсировать удар, который пришелся тогда на ряд населенных пунктов, но это сделать по техническим причинам невозможно из-за того, что те объекты, которые сейчас есть и которые не эксплуатируются, — они ни у кого, по существу, бесхозными являются».

Красноречив тот факт, что в кампании против ирригации ни разу не вставал вопрос о том, как с ней обстоит дело в США. Одно это показывает, что вся эта кампания была лживой — ведь США нам ставили в пример. Площадь орошаемых земель в США в начале 80-х годов была примерно такой же, как и в СССР (20 млн га). Благодаря высокому уровню агротехники и интенсивному использованию удобрений эффективность орошения там велика. Так, в 1982 году с орошаемых земель, составлявших 6,1% всей площади, было получено 30% сельскохозяйственной продукции. Ирригация — один из важнейших факторов сельского хозяйства США.

Невозможно представить себе, чтобы какая-то группировка начала в США кампанию за ликвидацию национальной ирригационной системы и, тем более, чтобы эта кампания была поддержана интеллигенцией. Но это на наших глазах произошло в России, и пока мы с этим не разберемся, ни о каком преодолении кризиса не может быть и речи. Мы будем раз за разом клевать на такие приманки и безропотно повиноваться провокаторам с их дудочками, ведущим нас в болото.

Кампания против мелиорации и ирригации, против строительства водохранилищ, ГЭС и каналов — большая культурная программа, основанная на мифотворчестве. В ней приняли участие крупные силы, видные обществоведы и деятели культуры. Основной смысл, видимо, заключался в подрыве легитимности вообще всех больших научно-технических и социально-экономических программ советского типа. Идеологические кадры для дискредитации всей водохозяйственной политики СССР готовились заранее и смогли выступить сразу широким фронтом (здесь мы не вдаемся в геополитический аспект прекращения строительства больших ирригационных систем в СССР, в частности, подрыв важных оснований союза РСФСР со среднеазиатскими республиками).

Эта кампания шла под экологическими лозунгами. По проблемам экологии активисты этой кампании высказывались совершенно категорически, и никакой увязки их тезисов с реальностью и здравым смыслом не требовалось. Поражение сознания обнаруживается в том, что объектом издевательств была избрана разумная фраза Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача». В этой фразе не к чему придраться. Попробуйте переделать издевательство над нею в положительные утверждения. Таковых можно сделать только два, и оба они нелепы:

1) мы можем ждать милостей от природы, брать у нее ничего не надо, она сама даст;

2) нам не нужны никакие блага от природы, мы и без них проживем.

Экологическая риторика доходила до отрицания любого акта труда.

Ибо труд и есть деятельность по «взятию милостей у природы» — целенаправленная деятельность по преобразованию природы в целях удовлетворения потребностей человека.

По словам социолога О.Н. Яницкого, «экологический протест 1987-1989 гг. стал в СССР первой легальной формой общедемократического протеста и общегражданской солидарности… Экологические конфликты в республиках Прибалтики послужили стимулом к созданию Народных фронтов в защиту перестройки и моральной легитимации их борьбы за экономическую независимость, а затем и выход из СССР… В феврале 1989 г. состоялась первая в СССР массовая (более 300 тыс. участников в 100 городах страны) антиправительственная акция протеста против строительства канала Волга-Чограй».

Замечательно, что после ликвидации СССР экологическое движение было сразу свернуто (как и капиталовложения в природоохранные мероприятия). Начальство нажало на кнопку — и все «экологи» исчезли.

Летом 2010 года в засушливых областях России стали служить молебны. 7 июля «Известия» сообщали: «В Нижегородской области, где установилась аномальная жара, в храмах прихожане и священнослужители молятся о ниспослании дождя. В пресс-службе Нижегородской православной епархии сегодня сообщили, что молебны о дожде проходят ежедневно во всех приходах области».